Проблема человека и смысл жизни в европейской философии ХХ века

Оглавление:

Предмет: Философия

Тип работы: Реферат

У вас нет времени или вам не удаётся понять эту тему? Напишите мне в whatsapp, согласуем сроки и я вам помогу!

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Дополнительные готовые рефераты на темы:

Введение

Философию Запада сегодня очень трудно представить, хотя бы потому, что она представлена не одним десятком имен, и на всякий случай мы имеем в виду самые значительные, авторитетные. Каждый мыслитель претендует на создание собственной философской доктрины или, на худой конец, на существенную модернизацию существующей системы. В результате возникает калейдоскоп позиций и разнообразие оценок.

Внешняя калейдоскопичность позволяет выделить главное, что характерно если не для всей современной западной философии, то для значительной ее части: рационализм, долгое время господствовавший, сменяется иррационализмом, а пессимизм набирает силу. Большинство философских учений сосредоточено не только на человеке, на человечестве, но и на его весьма проблематичном настоящем и будущем.

Неудивительно, что в 20 веке на основе пессимистического взгляда на технический, научный и моральный прогресс, на кошмар мировых войн и тоталитарных режимов, появилось новое направление философской мысли — экзистенциализм.

Суть экзистенциализма и причины, породившие его, были точно описаны В.В. Ерофеев. «В самом общем виде, — отмечал он, — экзистенциализм можно представить как болезненную реакцию на ослабление и распад межличностных связей, на торжество «центробежных» сил, разрушающих идею человеческого сообщества, в результате чего человек осознает себя «выброшенным в мир», равнодушным или даже враждебным к своему бытию и наедине со своей земной «судьбой», он осознает случайность и хрупкость своего существования, стремящегося к окончательной аннигиляции. . экзистенциализм знаменует собой предел индивидуалистической философии, ее логическое завершение, ее логический кризис и начало ее упадка».

Не случайно война против фашизма стала эпохой расцвета экзистенциализма, который основан на нонконформизме и призывает человека делать выбор в направлении истинных человеческих ценностей.

Проблема смысла жизни по Фрейду

Что люди требуют от жизни и чего они хотят в ней достичь?
Люди стремятся к счастью; они хотят стать и оставаться счастливыми. Это стремление имеет две стороны, позитивные и негативные цели: отсутствие боли и несчастья, с одной стороны, и переживание сильного чувства удовольствия — с другой.
Скорее, то, что понимается как счастье, проистекает из внезапного удовлетворения потребности, достигшей наивысшего напряжения, и по своей природе возможно только как эпизодическое явление. Продолжительность состояния, к которому так страстно стремится принцип наслаждения, дает лишь чувство прохладного удовлетворения; мы так устроены, что интенсивно наслаждаемся только контрастом и очень мало самим состоянием. Переживать страдания гораздо труднее. Страдание угрожает нам с трех сторон: от нашего собственного тела, удел которого — разложение и гниение; от внешнего мира, который может обрушить на нас могущественные и неумолимые силы разрушения; и, наконец, от наших отношений с другими людьми.

Под давлением этих угрожающих страданий претензии человека на счастье становятся более умеренными; поскольку сам принцип удовольствия трансформируется в более скромный принцип реальности, человек считает себя счастливым, когда ему удается избежать несчастья, преодолеть страдание, когда в целом задача избежать страдания затмевает задачу получения удовольствия. Размышления показывают нам, что для решения этой задачи модно попробовать самые разные способы.

Преднамеренный уход от людей, уединение, является наиболее распространенной формой защиты от страданий, возникающих при контактах с людьми. Конечно, счастье, обретенное таким образом, — это счастье мира.

Конечно, есть другой и лучший путь — перейти в наступление на природу как члена человеческого общества и подчинить ее человеческой воле с помощью науки и техники. Тогда человек действует вместе со всеми ради всеобщего счастья.
Однако наиболее интересными методами предотвращения страданий являются те, с помощью которых человек пытается воздействовать на свой собственный организм самым грубым, но наиболее эффективным способом, а именно химическим воздействием, то есть интоксикацией. Существуют вещества, чуждые организму, присутствие которых в крови и тканях вызывает у нас чувство удовольствия и настолько изменяет условия нашей эмоциональной жизни, что делает нас неспособными воспринимать неприятное.

Но вещества, производящие тот же эффект, должны присутствовать в собственном организме; по крайней мере, при таком заболевании, как мания, наблюдается поведение, как в состоянии ступора, без введения в организм наркотиков.

Сложная структура нашего психического аппарата позволяет нам прибегать к различным другим воздействиям. Удовлетворение наших первичных влечений делает нас счастливыми, но они также являются источником мучительных страданий, когда внешний мир отказывается их удовлетворять и обрекает нас на лишения.
Радикальный путь — это умерщвление первичных побуждений, как учит нас восточная мудрость и как наставляют нас йогические практики йогов.

Другой метод защиты от страданий использует сдвиги, доступные нашему психическому аппарату либидо, благодаря которым его функция становится гораздо более гибкой. Большего можно добиться, достаточно увеличив интенсивность удовольствия от источников психической и интеллектуальной деятельности. Удовлетворение такого рода, как удовольствие художника от творческого процесса, как удовольствие исследователя от решения проблем и открытия истины, имеет особое качество. Эти удовлетворения кажутся нам более «тонкими и возвышенными», но они не сотрясают нашу физическую природу. Слабость этого метода в том, что он доступен лишь нескольким людям.

Французский экзистенциализм как гуманистическая философская доктрина

К 1941 году центр экзистенциалистского движения переместился во Францию. Здесь, в оккупированной стране на грани национальной катастрофы, впервые возникла реальная ситуация, которая на какое-то время оправдала экзистенциалистскую концепцию истории и сделала ее понятной и доступной для тысяч людей, не разбирающихся в философии.

То, что у Ясперса было философией, теперь стало скромной, повседневной уверенностью, абстрактной, универсальной истиной радиорепортажей и газетных статей. Действовал тоталитарный «новый порядок»: нацисты оккупировали всю континентальную Европу. Каждый день приходили новости о новых сенсационных успехах гитлеровской армии: русские отступали, перспектива открытия второго фронта оставалась сомнительной. Средний француз, если бы он мыслил в соответствии с универсальными требованиями разума (то есть использовал доступную ему информацию о событиях и делал выводы, не нарушая элементарных требований логики), легко мог бы прийти к выводу о конце национальной истории, о фатальном характере и долговечности нацистского правления.

Конечно, даже в этот период во Франции были люди, которые верили в крутой перелом в ходе войны и в последующее поражение нацистской Германии. Но если мы посмотрим на факты, на то, о чем свидетельствует неумолимая статистика побед и поражений в 1940-1942 годах, мы должны понять, что сопротивление нацизму, какие бы благородные мотивы ни лежали в его основе, — это субъективизм, осужденный историей, опасная и бесполезная игра. За каждого убитого нациста сотни невинных людей должны были расплачиваться, уничтожаемые карательными отрядами. Здравый смысл говорил: будьте благоразумны и покоритесь горькой исторической судьбе.

Сотни честных французских интеллектуалов пришли к такому же мнению об исторической перспективе, хотя и отказались принять капитулянтское личное решение. По Франции прокатилась волна рационально мотивированных («политических») самоубийств. Безжалостный авторитет разума прямо ведет человека либо к сотрудничеству с «новыми хозяевами истории», либо к самоубийству.

Но кроме этой уверенности у тысяч французов была и другая. Она вспыхивает в сознании при первом взгляде на тупые и самодовольные лица носителей «нового порядка». Настроение гнева и протеста разом охватило все существо, и прежде чем возникли размышления, прежде чем удалось просчитать преимущества и недостатки возможных действий, эти чувства трансформировались в побуждение к активным действиям. Суть французского Сопротивления как подлинного народного и массового движения невозможно понять, игнорируя миллионы подобных импульсивных действий, совершенных людьми, которые не определяли себя как исторических героев. В оккупированной Франции уверенность в собственной беспощадности не раз приводила людей на путь антифашистского протеста.

Основная экзистенциалистская установка сформировалась во французской культуре тех лет спонтанно и сама собой: слишком часто ее формулировали люди, далекие от философии и совершенно незнакомые с работами Кьеркегора, Ортеги-и-Гассета, Ясперса и Хайдеггера. В этом отношении особенно интересно творчество Антуана Сент-Экзюпери, и в частности его роман «Военный летчик», написанный в 1941 году.

Особенностью концепции человека французских экзистенциалистов является то, что она с самого начала принимает в качестве постулата «действие без надежды на успех». Ситуация во Франции рассматривалась здесь не как аномалия, а как норма истории, впервые появившаяся на поверхности жизненных обстоятельств. В экзистенциализме индивид, отказываясь от всех указаний на смысл, предлагаемых рациональным прогнозом ситуации, предстает как носитель глубокого и подлинного исторического сознания. Ей открыты абсолютный трагизм и мрак истории, и поэтому она не опускается до трусливой надежды капитулянта или трусливого отчаяния самоубийцы. Она действует, полагаясь на свои непосредственные чувства.

Проблема смысла жизни по Франклу

Франкл сказал: «…смысл своей жизни каждый человек открывает для себя сам. Человек не должен спрашивать, в чем смысл его жизни, но должен признать, что он сам является тем, кому адресован этот вопрос».

Франкл считает стремление к поиску и осознанию смысла своей жизни врожденной мотивационной тенденцией, присущей всем людям, и главной движущей силой поведения и развития личности. На основе жизненных наблюдений, клинической практики и разнообразных эмпирических данных Франкл приходит к выводу, что человек должен верить в смысл своих действий, чтобы жить и активно действовать. «Даже самоубийца верит в смысл — если не жизни, то смерти». Отсутствие смысла создает в человеке состояние, которое Франкл называет экзистенциальным вакуумом.

Доктрина о смысле жизни учит, что смысл «в принципе доступен каждому, независимо от пола, возраста, интеллекта, образования, характера, окружающей среды и… религиозные убеждения».

Можно обобщить способы, которыми человек может наполнить свою жизнь смыслом: во-первых, тем, что мы даем жизни (в смысле нашего творчества); во-вторых, тем, что мы берем от мира (в смысле переживания ценностей); в-третьих, позицией, которую мы занимаем по отношению к судьбе, которую мы не можем изменить.

Согласно этой классификации, выделяют три группы ценностей: ценности творчества, ценности опыта и ценности отношения. Приоритет отдается ценностям творчества, основной реализацией которого является работа. Здесь смысл и ценность человеческого труда приобретается как его вклад в общество, а не только как его занятость. Смысл человеческого труда заключается прежде всего в том, что человек делает помимо предписанных ему рабочих задач, что он привносит в свою работу как личность. Ценности творчества являются наиболее естественными и важными, но не необходимыми. Смысл жизни, по мнению Франкла, может быть задан ретроспективно одним моментом, одним переживанием. Из эмпирических ценностей Франкл переходит к любви, которая обладает богатым потенциалом ценности. Любовь — это отношения на уровне духовного, смыслового измерения, переживание другого человека в его уникальности и неповторимости, познание его глубинной сути. В то же время любовь не является необходимым условием или лучшим вариантом для обретения смысла жизни. Человек, который никогда не любил и не был любим, все равно может сделать свою жизнь очень осмысленной.

Однако основной пафос и новизна подхода Франкла связаны с третьей группой ценностей, которой он уделяет наибольшее внимание, — мировоззренческими ценностями. Именно к этим ценностям должны прибегать люди, когда они оказываются во власти обстоятельств, которые они не могут изменить. Но в любых обстоятельствах человек свободен принять осмысленное отношение к ним и придать глубокий смысл своим страданиям. Как только мы добавляем к списку возможных категорий ценностей мировоззренческие ценности, пишет Франкл, становится очевидным, что человеческое существование никогда не может быть бессмысленным по своей сути. Человеческая жизнь сохраняет свой смысл до самого конца — до последнего вздоха. Франкл рассматривает реляционные ценности как нечто высшее, хотя их приоритет самый низкий — обращение к ним оправдано только тогда, когда все другие средства более активного влияния на свою судьбу исчерпаны.

Однако, по мнению Франкла, правильная постановка вопроса — это не вопрос о смысле жизни вообще, а вопрос о конкретном смысле жизни конкретного человека в конкретное время. «Задавать этот вопрос в общих чертах — все равно что спрашивать чемпиона мира по шахматам: «Скажите, маэстро, какой ход самый лучший?». Франкл не устает подчеркивать, что смыслы не изобретаются, не создаются человеком; их нужно искать и находить. Смыслы не даются нам, мы не можем выбрать свой собственный смысл, мы можем только выбрать призвание, в котором можно найти смысл. Совесть, анализу которой Франкл посвятил свою книгу «Бессознательное Бога», помогает человеку находить и создавать смыслы. Совесть также помогает человеку найти такой смысл, который может противоречить устоявшимся ценностям, когда эти ценности не адекватны быстро меняющимся ситуациям. Таким образом, по словам Франкла, возникают новые ценности. «Уникальное значение сегодня — это универсальная ценность завтра.

Смысл и бессмысленность (абсурд Камю)

Но это в идеальном мире. Но мир — не Бог, и его жизнь — не Божественная жизнь; в мире царит смерть, он полон тьмы и страданий. Как найти (и существует ли?) в нем путь, соответствующий истине и жизни? Другими словами: Как мы можем реально реализовать изложенные идеи? Что, если вечная жизнь — это всего лишь приманка, мечтательное, утопическое представление, нереальное по самому своему смыслу? Как, наконец, мы можем найти и доказать существование Бога и примирить с ним как нашу собственную жизнь, так и жизнь мира в целом — со всем злом, страданием, заблуждением и бессмыслицей, которые господствуют и пронизывают его в целом? Ужас истины может заключаться в отсутствии какого-либо смысла или цели, в отсутствии каких-либо условий, при которых этот смысл может быть реализован. Перед человеком встает выбор: либо честно взглянуть в лицо фактам жизни, какими они являются на самом деле, либо трусливо мечтать о жизни, какой она должна быть, чтобы иметь смысл. Или, в конце концов, найти смысл и абсолютное добро. Экзистенциалисты выбрали первый путь.
Камю в своей «Теории абсурда» утверждал, что единственный прогресс цивилизации заключается в создании людей, которые умирают сознательно. Камю приходит к мысли о полной тщетности всего сущего, к идее абсурда. Он видит задачу и мужество разума в том, чтобы честно принять эту истину и встретить ее творческим существованием (идея творческого бунта). Смотреть на все открытыми глазами, видеть все таким, какое оно есть, понимать и осознавать великую диалектику жизни и смерти — это значит приобщиться к жизни существующего мира, познать его удивительную силу и красоту, многообразие и полноту бытия, и ощутить это всем существом. Цель философии, искусства и творчества — вернуть человеку утраченную гармонию души: «Реализовать себя — значит для человека больше ничего не ждать….. Я не хочу верить, что смерть — это прелюдия к другой жизни. Смерть для меня — закрытая дверь». «Все царство мое в этом мире» («Rima et la guise»).

Камю писал, что «абсурд рождается в столкновении между призванием человека и иррациональным молчанием мира…..». Мир не абсурден, он иррационален; абсурд — это столкновение между иррациональностью и страстным стремлением к ясности. Поэтому абсурдный человек отрицает смысл и ничего не делает для вечности. Отвергая надежду, он живет и действует только в настоящем и ради настоящего. Все разговоры и обещания прекрасного будущего — это иллюзии и химеры. Человек может жить с заботой о будущем только до тех пор, пока не столкнется с абсурдом. Абсурд важен, потому что он кладет конец иллюзиям и учит нас смотреть на мир открытыми глазами, не смиряясь и не покоряясь судьбе. Абсурдист не ставит перед собой задачу объяснить реальность, решить какие-то реальные проблемы — творчество для него означает переживание себя и описание того, что он видит и переживает. Камю сводит проблему смысла человеческой жизни к проблеме ясного представления о том, что существует. Смерть не решает никаких проблем, потому что за ней ничего нет. Смысл жизни коренится в самом человеке, в его отношении к миру. Только творчество может решить эту проблему. Ницше сказал: «Искусство дано нам для того, чтобы мы не умерли от истины». Абсурдная борьба, в которой всегда оказывается человек, — это, по мнению Камю, игра, которая в первую очередь является искусством. Быть человеком как человеческое существо начинается с бунта, конечную перспективу которого должно обеспечить искусство. «Великий стиль в искусстве — это выражение высшего бунтарства. «Творчеству не нужен смысл, ибо оно само его создаст.

Философия Жан-Поля Сартра

Можно сказать, что экзистенциализм — это удача. У нее есть блестящие выразители — философы и в то же время писатели и драматурги.

Здесь следует выделить представителей французского экзистенциализма Ж.-П. Сартра (1905-1980) и А. Камю (1913-1960).
Их любимые герои — гордые, даже богобоязненные люди, которые отказываются подчиняться религиозным заповедям и поступают вопреки им.

Орест, герой пьесы Сартра «Мухи», с достоинством обращается к главному языческому богу, который грозит ему всевозможными карами, говоря: «Пусть разверзнется земля! Пусть скалы осудят меня, и цветы увянут на моем пути. Ты царь богов, Юпитер, ты царь скал и звезд, царь волн морских. Но ты, Юпитер, не царь над людьми». Сам Юпитер признается в этом контексте: «Мучительная тайна богов и царей: они знают, что люди свободны».

Но какова конечная цель восстания, каковы его задачи? Часто это отрицание любых норм, которые сдерживают человека, оправдание аморальности. Оказывается, мораль — это не более чем проявление социального лицемерия.

Для другого сартровского протагониста или антигероя, Ильбера из рассказа «Герострат», люди — враги, все враги. По отношению к ним у главного героя возникает постепенно усиливающееся чувство безответной ненависти, перерастающее в почти патологическое желание убивать. Это желание значительно усиливается, когда Ильбер узнает историю Герострата, который сжег храм в Эфесе.

А как звали архитектора этого храма? — Пол (Ильбер) спросил коллегу.
Я не помню, — признался он. — ‘Я не думаю, что известно даже его имя.
Правда? Но помните ли вы имя Герострата? Видите ли, он был не так уж плохо просчитан.

Пример Герострата вдохновляет Ильбера; в течение нескольких ночей ему снится, что он анархист, поджидающий царя с бомбой в руке. Он перестает ходить в офис и часами прогуливается по бульварам, наблюдая за своими будущими жертвами.

Когда Ильбер наконец решается совершить задуманное преступление, готовый убить еще неизвестную ему жертву (ему все равно, кто это будет), он останавливается на бульваре и прислушивается к пустым, тягучим разговорам проходящих мимо людей. И вдруг он восклицает, ошарашенный: «Зачем убивать этих людей, если они уже мертвы?».

Один из ранних героев Ж.-П. Сартра (из романа «Тошнота») руководствуется несколько иной программой жизни: «Есть, спать. Спать, есть. Существовать медленно, медленно, как деревья, как лужа воды, как скамейка красного трамвая…» в мире, о котором герой, а на самом деле автор романа, говорит: «Нынешняя форма существования природы — лишь случайная привычка, которая может пройти, как мода на шляпы с лентами. Мир непостоянен. У него есть только видимость стабильности».

И последняя история, которая типична для Сартра и в то же время иллюстрирует экзистенциалистское восприятие мира в целом.

Рассказ «Стена» повествует об анархисте, которого арестовывают за помощь республиканцам, сражающимся с Франко (действие происходит во время гражданской войны в Испании). Пабло Ибиетта, так зовут анархиста, ждет смерти и находится в камере с двумя другими приговоренными к смертной казни. Описание их последней ночи находится в центре повествования.

На пороге перехода в небытие, показывает Ж.-П. Сартр, человек радикально меняется. Он как будто растворился. Под знаком смерти герой решительно переоценивает ценности, по которым он жил до сих пор. Он постоянно задает себе один и тот же вопрос: «Зачем он жил? Зачем вообще жить?»

«Я был в таком состоянии, — признается герой этой истории, — что если бы сейчас пришли и сказали, что я могу спокойно идти домой и что мне будет дарована жизнь, я бы замерз: несколько часов или несколько лет ожидания — какая разница, когда ты потерял иллюзию, что ты вечен?

Это, несомненно, главный момент истории. Человек живет в оболочке иллюзии; как только эта оболочка разбита и помещена в «пограничную ситуацию», обнажается абсурдность существования, и вся кажущаяся осмысленной жизнь представляется человеку «проклятой ложью».

Заключение

«Я закончил. Зачем я жил!!!» — Русский философ и писатель В.В. Розанов однажды воскликнул. На протяжении тысячелетий люди не перестают задаваться этим вечным вопросом, спорить о главном — о смысле жизни, ее нравственных ценностях и отношении к нему, о том, зачем им даны сильный ум, разнообразные чувства, эмоции, сильная воля и богатое воображение.

Миллиарды человеческих жизней в течение всего лишь одного столетия переходят в вечность. Поколения сменяют друг друга. С наступлением старости или неизлечимой болезни, предчувствуя свою кончину, человек все чаще задумывается о том, что такое жизнь, зачем он жил, чего достиг, во что верил. Была ли его жизнь полезной, не напрасной, была ли его цель высокой? Какие добрые дела, реализованные мысли и какие воспоминания останутся после жизни? Имеет ли жизнь вообще какой-либо смысл? Или это «бессмысленная череда рождений и смертей»? (Е.Н. Трубецкой). Если есть, то что это такое, и как прожить осмысленную жизнь, как сделать ее счастливой и достойной? А что есть после смерти?

Мифология, различные мифологические учения, искусство и многочисленные направления философии искали ответы на эти вопросы.

В этом посте я указал лишь несколько направлений в философии, выделил лишь несколько работ философов, которые пытались ответить на глобальный вопрос: «В чем смысл жизни?». В отличие от мифологии и религии, которые обычно пытаются навязать, продиктовать человеку определенные решения, философия апеллирует прежде всего к разуму человека и предполагает, что человек сам должен искать ответ и использовать собственные умственные усилия для его нахождения. Философия помогает ему, собирая и критически анализируя прошлый опыт человечества в таких поисках.

Исходя из вышесказанного, я могу сделать следующий вывод: Смысл человеческого существования заключается в самом существовании, в сущности человека.

Далее, с развитием науки и техники, с космическим развитием человечества, его выходом в будущем на бесконечные просторы Вселенной, вероятно, изменится наше представление о времени, что будет связано с новым пониманием смысла человеческой жизни, ее продолжительности, смерти и бессмертия.

Список литературы

Виктор Франкл. Человек в поисках смысла. Москва, Прогресс, 1990.
В поисках смысла. Мудрость тысячелетий / Под редакцией А.Е.Мачехина. 2-е изд., ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
Фрейд З. Неудовлетворенность культурой. Мир философии. — М., 1991
Франкл В. Человек в поисках смысла. — Москва, Прогресс, 1990.
Франкл С.Л. Смысл жизни // Вопросы философии. — 1990. — № 6.
Моисеев Н.Н.. Проблема человека // Вопросы философии. — 1990. — № 6.
Камю А. Миф о Сизифе // Сумерки богов: СПб. — М.: Издательство политической литературы, 1989.
Камю, А.: Бунтующий человек. — М.: Политиздат, 1993.
Человечество: мыслители прошлого и настоящего о человеческой жизни, смерти и бессмертии. — M., 2 vols, 1991.
Библия
Овен Ф. Человек перед лицом смерти. Под редакцией Оболенской С.В.; предисловие Гуревича А.Я.. — М.: издательская группа «Прогресс» — «Прогресс-Академия», 1992.
Шпенглер. Упадок Европы. Очерки по морфологии всемирной истории. — Новосибирск: Наука.
Бердяев Н. Смысл творчества. — М.,1994.