Структурный психоанализ Ж. Лакана - Терапия структурного психоанализа

Оглавление:

Теория основана на идеях Лакана о ведущей роли языка как культурного феномена в расшифровке и понимании бессознательных процессов. После кардинального пересмотра теории 3-го Фрейда с позиций структурной лингвистики и семиотики. Лакан отождествлял бессознательное со структурой языка.

Психоаналитическая концепция Лакана основана на двух тезисах: 1) бессознательное структурировано как язык, и 2) бессознательное — это язык «другого». Основываясь на этих тезисах, Лакан утверждал, что только лингвистический анализ языка и его механизмов может адекватно раскрыть структуру бессознательных процессов. Структура бессознательного, как и языка, по мнению Лакана, означает, что существуют специфические бессознательные элементы языка, которые не осознаются человеком, но играют важную роль в функционировании и разворачивании психических процессов. Сведение бессознательного к языку, к языковым структурам, также лежит в основе понимания Лаканом психических заболеваний. Ученый отвергает последнее как нечто совершенно отличное от нормы. Болезнь — это просто другой способ существования, или, скорее, другое символическое измерение языка. По мнению Лакана, чистое долингвистическое бессознательное нам не дано: Об этом можно судить только на основании описаний пациентом своих снов и желаний, с одной стороны, и анализа аналитиком языка пациента, с другой. Бессознательное — это язык «другого». Понятие «Другой» у Лакана имеет много значений: Он и отец, чье имя ассоциируется с законом и порядком, и место в культуре, где разворачиваются все «приключения личности, желания».

Лакан понимал личность как знаковое сознание и психологизировал структуру знака, рассматривая ее в связи с психологической ориентацией личности, то есть в связи с проявлением бессознательного, которое реализуется в сложной диалектике взаимосвязи «потребности» и «желания». Согласно ему, человек никогда не тождественен ни одному из своих атрибутов, его «я» никогда не может быть определено, поскольку оно всегда находится в поиске самого себя и может быть представлено только «другим», через отношения с другими людьми. В то же время, однако, нельзя полностью познать ни себя, ни Другого, то есть нельзя полностью войти в сознание Другого.

Структура человеческой психики, согласно Лакану, представляет собой сферу сложного и противоречивого взаимодействия трех компонентов: Воображаемое, символическое и реальное.

Воображаемое — это набор иллюзорных представлений, которые человек создает о себе, играющий важную роль в психической защите, или, скорее, самозащите. Воображаемое подчиняется не «принципу реальности», а логике иллюзии: оно создает образ себя, соответствующий личности, и играет роль защиты как от объекта, реальности, так и от тех образов личности, которые существуют в сознании партнеров по общению — «других»; в этом смысле воображаемое — область «незнания», самообмана человека. Формирование воображаемого происходит у ребенка в возрасте от 6 до 18 месяцев, на стадии, которую Лакан называл «стадией зеркала». В это время ребенок, ранее воспринимавший собственное отражение как другое живое существо, начинает отождествлять себя с ним, узнавать себя в зеркале.

Терапия структурного психоанализа

Символическое — это сфера социокультурных норм и идей, которые индивид обычно приобретает бессознательно, «символически», чтобы нормально существовать в обществе, т.е. это сфера сверхличных, универсальных смыслов, которыми наделяет индивида общество. Если в «порядке воображаемого» отношения ребенка с матерью характеризуются слиянием и непосредственностью, то когда он попадает в сферу символического в виде отца с его именем и запретами, он обретает того «другого», который знаменует для него встречу с культурой как социальным, языковым интеллектом человеческого существования.

Реальное, наиболее проблематичная категория Лакана, охватывает непосредственные функции и действия жизни. Это царство биологически сформированных и психически сублимированных потребностей и импульсов, которые не доступны сознанию индивида в какой-либо рационализированной форме.

Отсюда радикальный пересмотр Лаканом классической концепции «субъекта». Если в картезианской традиции «субъект» понимался как особая содержательная целостность, как суверенный носитель сознания и самосознания и как аксиологическая точка отсчета в культуре, то по Лакану субъект, напротив, предстает как функция культуры, как пересечение различных символических структур и как место приложения бессознательных сил. Не культура является атрибутом личности, а личность — «атрибутом» культуры, которая говорит с «помощью» субъекта; субъект сам по себе — «ничто», «пустота», заполненная содержанием символических матриц. Таким образом, происходит постоянное взаимодействие между субъектом как носителем культурных норм и «Я» как носителем «желания», то есть между символическим и воображаемым. Символическое стремится полностью подчинить себе индивида, а задача «Я» — использовать топос культуры для создания собственного нарциссического образа, т.е. обеспечить себе культурное алиби за счет того, что «Я» заменяет «субъект». Это проясняет концепцию бессознательного: согласно Лакану, бессознательное — это «речь Другого», но такая речь, над которой постоянно работает воображение.

Терапия структурного психоанализа фокусируется в первую очередь на лингвистической проработке вербальных высказываний. Лакан сравнил психотерапевтическую ситуацию с ситуацией восприятия иностранного языка — в обоих случаях мы имеем дело с потоком речи, происходящим на уровне означающего, который никак не соотносится с означаемым. В психотерапевтической ситуации, однако, мы имеем дело с двойной интерпретацией означаемого — как «объективной реальности», так и содержания психики пациента. В последнем случае означаемое, т.е. содержание психики пациента, сознательно скрывается им и может быть обнаружено только через случайные детали речи и поведения. Задача, стоящая перед психоаналитиком, не может состоять только в реконструкции реальных внешних обстоятельств истории пациента или в глубоком проникновении в содержание его сознания. Его цель — восстановить из потока проходящих перед ним сигнификатов структуру этого потока, которая, согласно Лакану, есть не что иное, как структура бессознательного.

Реальность у Лакана, и Фрейда

В духе постмодернистских идей, то есть с учетом того, что каждое изложение (будь то от имени Фрейда, Лакана, Юнга или А.Н. Леонтьева) руководствуется собственными критериями истинности и точности, удобно соотнести основные описательные категории глубинной психологии следующим образом:

Классический психоанализ

Id (Self)
Эго (Я)
Супер-Ид (Супер-Самость).

Реальное — это доязыковое бессознательное, «доэкспериментальный опыт», нечто невыразимое, изначальное, неискоренимое. Это безымянный хаос впечатлений, чувств, состояний, влечений и ощущений, в котором живет новорожденный, пока он, наконец, не научится под контролем взрослых, под влиянием культуры и языка выражать свой опыт с помощью специально освоенных семиотических (знаковых) средств — жестов, осмысленных слогов, слов-названий, слов-концептов и культурных моделей поведения.

Реальность у Лакана, как и у Фрейда, — это прежде всего телесно-сексуальная реальность, нечто бесформенное и аморфное. Она постепенно осознается в виде целостного образа в возрасте полутора лет. Момент этого осознания, стадия зеркала (la stade du miroir), является одной из важнейших фаз формирования личности. (Как и большинство психоаналитиков, Лакан редко использует термин «личность», предпочитая термин «субъект». Отношения «субъект-другой» образуют основную экзистенциальную дихотомию человеческого существования). Отправная точка этого процесса описана Лаканом как ассимиляция образа собственного тела. Функция стадии зеркала заключается в установлении связей между телом и его реальностью. На этом этапе формируется регистр воображаемого, самость (эго), как инстанция, в которой субъект становится отчужденным.

В отличие от большинства психоаналитиков, Лакан рассматривает эго, сознательное представление человеком самого себя, как воображаемую, воображаемую сущность. Он рассматривает эго как сумму всех психологических защит и сопротивлений, присущих индивиду, как особую вымышленную конструкцию, иллюзорный образ, на который субъект указывает и говорит: «Это я». Произнося эту фразу перед зеркалом, младенец (а затем и взрослый) указывает в реальности не на себя, а от себя, на связную и полную иллюзию своего тела. Так возникает фундаментальное заблуждение человеческого сознания: представление о том, что истинная природа и сущность желаний и влечений субъекта поддается рациональному познанию и пониманию.

Согласно Лакану, это изначальное отчуждение представляет собой первичный опыт, лежащий в основе воображаемого нарциссического отношения человека к собственному «я». «Сцена зеркала, — пишет он, — это драма, которая стремится от неудачи к прогрессу, драма, которая создает для субъекта, пойманного на приманку пространственной идентификации, последовательность фантазмов, которая начинается с фрагментарного образа тела и достигает кульминации в форме его целостности, которую мы назовем ортопедической, и, наконец, в броне отчуждающей идентичности, жесткая структура которой предопределит все его дальнейшее психическое развитие». Как мы видим, развитие сознания у Лакана не продолжает и не дополняет бессознательное существование ребенка, а сопоставляет его с ним как нечто иллюзорное, нереальное, воображаемое.

Ложное «я»

Психотерапевты часто сталкиваются с воображаемой самопрезентацией. Воображаемая природа «я», которую люди демонстрируют друг другу в интимно-личностном взаимодействии или в социально значимых ситуациях, является типичным источником многих трудностей и психологических проблем. Однако реальные трудности, вызванные воображаемым существованием «я», лежат гораздо глубже. Дело в том, что отчуждение от реального чаще всего влияет на ситуацию удовлетворения потребностей, в том числе связанных с самим собой (Я-потребности).

Ложное «я» интенсивно поддерживает себя посредством действий и поступков, рассчитанных на восхищение публики, в то время как реальные экзистенциальные потребности не просто фрустрируются, но становятся все более редкими — с каждым актом мнимого самоконституирования человек все больше отдаляется от своей реальной природы. Хорошим примером является маргинальный тип личности латиноамериканца, описанный мексиканским поэтом и критиком Октавио Пасом, которому не удалось ни интегрироваться в американскую культуру, ни сохранить свою собственную этнокультурную идентичность.

Размышляя над этим и другими литературными примерами воображаемой конституции, я поняла, что очень трудно представить конкретные описания терапии в рамках этой проблематики. Налицо классический парадокс: имагинальная самоконституция (в ее развитой форме) исключает обращение за психотерапевтической помощью, и, наоборот, признание необходимости последней (а значит, и того факта, что в жизни не все благополучно) способствует разрушению этого паттерна поведения. Настоящие «фантазеры» не признаются в этом ни себе, ни другим.

Люди, страдающие от доминирования воображаемого, засоряющие воображаемым свое и чужое жизненное пространство, воспринимаются другими очень специфическим образом. Они раздражают (своей агрессивной неадекватностью, примитивно завышенной самооценкой) и в то же время вызывают жалость и желание помочь. Но помогать без просьбы не принято, да и невозможно. Кроме того, ситуация самораскрытия для таких людей крайне неприятна, особенно если собеседник — сопереживающий человек. Словом, остается позаимствовать репрезентацию этого явления в литературе. Октавио Пас так описывает своих мертвецов: «Для них характерен некий пристальный и тревожный взгляд — взгляд людей, переодетых в чужое и боящихся чужого взгляда, который может внезапно раздеть их, заставить раздеться. Поговорив с ними, я понял, что их настроение похоже на настроение маятника, который потерял ритм и раскачивается взад-вперед без усилий. Такое состояние души — вернее, его полное отсутствие — порождало тех, к кому прилагалось слово «усушка». Не в состоянии ассимилировать окружающую цивилизацию, которая, в свою очередь, просто выталкивает их, уменьшенные не придумали другого средства противостояния всеобщей враждебности, кроме усиленного самоутверждения….. Он знает, что высовываться опасно, что его действия раздражают общество, ему все равно, как будто он сам ищет преследования, манит преследователей и находится на грани скандала….. Нераскаянный и презрительный, он не мешает всем этим чувствам накапливаться, пока, к его болезненному удовлетворению, они не выльются в драку в баре, нападение или вспышку иссушающего гнева. Там, в момент рассеянности, он находит себя, свое истинное «я», свое открытое существо, судьбу изгоя, человека, который является никем. Здесь запечатлена очень характерная черта полноты воображаемого — саморазрушительные тенденции, то, что в психоаналитической классификации называется саморазрушительной (самодеструктивной) личностью.

Собственное «воображение»

Какова же связь между воображаемым и внешней агрессией? В конце 1970-х годов, чтобы прояснить некоторые специфические аспекты своей теории, связанные с психозом и социопсихопатическим поведением, Лакан предложил другой термин с похожей семантикой — термин semblance (намерение) — на французском semblant. Это слово обычно используется для обозначения всего, что субъект делает неправду ради забавы и, прекрасно понимая «несущественность» полученного результата, будь то научный результат, социальный ритуал или его собственный образ, яростно требует, чтобы его уважали и признавали окружающие. Вторжение кажущегося вызывает взрыв негодования. Подобным образом, кажущееся другим кажется атакой на собственное «воображение», что делает воображаемую самоконституцию как таковую уязвимой для атаки. Именно этот момент отражен в тексте Октавио Паса.

Следует отметить, что обычные, общепринятые представления о природе самости не раз пересматривались в истории психоанализа. Взгляд Фрейда на самость, изложенный в его «Введении в нарциссизм» (1914), был весьма революционным для своего времени. Двадцать лет спустя Анна Фрейд подробно описала защитную функцию самости, и, наконец, лакановский психоанализ выразил свою точку зрения в крайней форме: наша самость, мыслящий субъект (cogito), является иллюзией разума, созданной им для самозащиты, чтобы уклониться от воплощения своей истинной экзистенциальной природы. Классический психоанализ все еще позволяет нам сохранить представление о самости как о некой оболочке или коконе, защитной поверхности, которая действует одновременно на двух фронтах — против травм, вызванных внешним миром, и против влечений, исходящих изнутри самого человека. Согласно теории Лакана, воображаемая природа «я» создается другими людьми и навязывается человеку в том возрасте, когда он еще не способен критически оценивать свое восприятие или сосредоточиться на осознании своих внутренних импульсов. Короче говоря, наше «я» — это нечто совершенно иное, совсем не то, чем мы привыкли его себе представлять:

«Чем дальше мы следуем за мыслями Фрейда к третьей стадии его работы, тем яснее он представляет самость как мираж, совокупность идентификаций. Конечно, самость действительно находится в той довольно бедной синтетической сущности, к которой субъект сводится в своей саморепрезентации, но она также представляет собой нечто другое, она находится в другом месте, у нее другой источник».

Цитируемая фраза Артюра Рембо «Я — Другой» часто выступает в качестве своеобразной эмблемы взглядов Лакана. Кто этот Другой, или, говоря языком признанного мастера литературы нонсенса Эдварда Лира, незнакомец, ты кто? Лакан говорит о дискурсивной природе Другого. Он предполагает, что местом Другого являются общие формы языковой практики, дискурс большинства, выражения (артикуляции) реального, которые обеспечивают язык и культура. Общее пространство культуры, «каналы возможной речи», по которым строится универсум человеческого существования, составляют третий регистр психики — символический.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: