Структурализм в лингвистике - Структурализм и литература

Оглавление:

Отцом структурализма обычно считается Ф. де Соссюр (1857-1913), основатель современной лингвистики. Соссюр ввел различие между реальными речевыми актами или высказываниями (фр. parole) и базовой системой, которую человек изучает при изучении языка (фр. langue). Он утверждал, что лингвистика должна сосредоточиться на последней и описать структуру этой системы, определив ее элементы в терминах их отношений. В предыдущий период лингвистика была сосредоточена на историческом развитии элементов языка; Соссюр настаивал на том, что синхроническая или синхронная лингвистика — изучение языковой системы без учета времени — должна превалировать над диахронической или исторической лингвистикой. Изучая язык как знаковую систему, структурная лингвистика выявляет оппозиции, порождающие значения, и правила комбинирования, которые управляют построением языковых последовательностей.

Центральным для структурализма является утверждение, что социальные и культурные явления не имеют субстанциональной природы, но определяются их внутренней структурой (отношениями между их частями) и их отношениями с другими явлениями в соответствующих социальных и культурных системах, и что эти системы являются знаковыми системами, так что социальные и культурные явления — это не просто объекты и явления, но объекты и явления, наделенные значением. Подобно тому, как фонолог заинтересован в выявлении различий в звучании, которые коррелируют с различиями в значении, структуралист, изучающий одежду, выявляет те особенности, которые имеют значение в культуре. Многие из физических характеристик, важных для носителя одежды, могут не иметь никакого социального значения: длина юбки может быть значимой в культуре, в то время как материал, из которого она сделана, не имеет никакого значения, или контраст между светлыми и темными тонами может быть значимым, в то время как разница между двумя темными тонами не имеет никакого значения. Определив атрибуты, которые делают одежду знаками, структуралист попытается выявить систему неявных конвенций (условностей), влияющих на поведение людей, принадлежащих к определенной культуре. В идеале структурный анализ должен привести к созданию «грамматики» рассматриваемого явления — системы правил, которая определяет возможные комбинации и конфигурации и показывает связь между ненаблюдаемым и наблюдаемым.

Структурализм объясняет, как социальные институты, системы договоренностей, которые можно выявить только с помощью структурного анализа, делают возможным человеческий опыт. Скрытые системы правил позволяют жениться, забить гол, написать стихотворение, быть грубым. Структурализм с его попытками описать эти системы правил может быть противопоставлен не только атомизму (который пытается описать изолированные явления), но и историческим и каузальным (причинно-следственным) объяснениям, и они наиболее противоречивы. Структурные объяснения не прослеживают предшествующие состояния и не выстраивают их в причинно-следственную цепочку, а объясняют, почему конкретный объект или действие имеет смысл, соотнося его с системой скрытых норм и категорий. Описание связей — это не попытка разобраться в их происхождении, которое, предположительно, не имеет значения с точки зрения их современного значения, а попытка определить их место в структуре системы. Эта замена диахронической перспективы на синхроническую характерна для структурализма и имеет три важных коррелята. (1) То, что вызывает явление в данный момент, интересует структурализм меньше, чем условия, которые делают явление актуальным и значимым. (2) Структуралистские объяснения опираются на понятие бессознательного.

Структурализм и литература

Самым выдающимся структуралистом среди нелингвистов, несомненно, является К. Леви-Стросс, который основал школу структурной антропологии. В своей основополагающей статье 1945 года «Структурный анализ в лингвистике и антропологии» он утверждал, следуя примеру лингвистики, что различные объекты и поведение следует рассматривать как проявления бессознательных систем, которые определяют их форму и значение. В своем исследовании систем родства и брачных правилLes structures élémentaires de la parenté (Элементарные структуры родства, 1949) он предложил «грамматику» брачных правил и ограничений в различных обществах. Его работа о тотемизме и книга «Дикий разум» (La pensée sauvage , 1962) реконструировали «логику конкретного». Вместо того чтобы подробно рассматривать отдельные практики, выполняющие ту или иную социальную функцию, Леви-Стросс рассматривал их как элементы своего рода «языка», концептуальной системы, с помощью которой люди упорядочивают мир. Тотемы — это логические операторы, конкретные знаки, которые могут быть поняты только в рамках системы. В четырехтомном исследовании мифологии коренных американцев «AmericasMythologiques» (1964-1971) Леви-Стросс рассматривает мифы как трансформации друг друга, чтобы описать систему мифологического мышления и основные операции человеческого разума.

В литературоведении и критике структурализм возник во Франции в 1960-х годах с появлением работ Р. Барта, К. Тодорова (р. 1942), Ж. Женетта (р. 1930) и А. Греймаса (1917-1992). Во Франции структуралистское литературоведение представляло собой бунт против исторического и биографического литературоведения, которое доминировало во французских университетах. Как и так называемая «новая критика» в послевоенной Англии и США, структурализм стремился вернуться к тексту как таковому, но также предполагал, что структуры текста не могут быть выявлены без теории или методологической модели. В то время как «новая критика» требовала, чтобы каждое литературное произведение читалось по своим правилам, без предварительных концепций, структуралисты отстаивали систематический подход к литературному дискурсу и устанавливали принципы интерпретации. В своей работе «Критика и жизнь» (1966) Р. Барт ввел различие между литературной критикой, которая помещает литературное произведение в определенный контекст и пытается приписать ему смысл, и литературоведением или поэтикой, которая изучает условия смысла, формальные структуры и конвенции, организующие текст и устанавливающие определенный диапазон его интерпретаций.

Можно выделить четыре аспекта структуралистского литературоведения: Попытки Якобсона, Греймаса и других построить лингвистическое описание структур литературы; развитие «нарратологии», или науки о повествовании, которая идентифицирует различные компоненты повествовательного текста и описывает основные текстовые структуры и правила их комбинирования; изучение различных кодов, созданных предыдущими литературными произведениями и различными традиционными культурными системами — через эти коды литературные произведения обретают смысл; изучение роли читателя в присвоении смысла литературным произведением и того, как литературное произведение противостоит ожиданиям читателя или оправдывает их. Структурализм в литературной критике отчасти является ответом на современную литературу, которая сознательно исследовала границы смысла и стремилась определить результаты нарушений конвенций языка, литературы и социальных практик. В своем фокусе на структурах и кодах структурализм отвергает представление о литературе как о подражании миру и рассматривает ее как эксперимент с языком и культурными кодами. Литература ценится за опыт структурирования процедур, с помощью которых мы упорядочиваем и понимаем мир. Она раскрывает условную природу нашего социального мира.

Мишель Фуко

Мишель Фуко — значительная и самобытная фигура на горизонте философии двадцатого века. Я думаю, что это один из самых актуальных для нас мыслителей за долгое время. Мы обязаны ему тем, что его работа вскрыла глубокий и фундаментальный уровень смысла, резко и ярко представленный им в наиболее острой для нас перспективе — власть как принуждение, манипуляция, наказание.

Для психиатра Фуко всегда останется фундаментальной фигурой, как один из главных теоретиков антипсихиатрии. Но такого сильного соперника должен был бы искать и мечтать каждый, кто любит свой предмет. Сонное царство пробудилось, основы пошатнулись, и не только психиатрии — медицины в целом. Никто не мог бы лучше способствовать пересмотру многих обветшавших принципов этого самого консервативного из общественных институтов. Сейчас история медицины, которая игнорирует Фуко, не может восприниматься всерьез. Но Фуко поднял дискуссию на такой уровень рефлексивности, с которым мало кто может сравниться. В любом случае, отечественные справочники по психиатрии опускают историю и теорию своего предмета, который сразу же становится на порядок сложнее.

Идеи Фуко, выбранный им аспект власти, философско-биополитический аспект в глобально-исторической перспективе, аспект власти, действующей не только намеренно через систему всеобъемлющего контроля, но и многими неочевидными способами (от того, как он кормит своего ребенка, до сбора статистики, используемой лексики и представлений о норме), чрезвычайно привлекательны и убедительны для интеллектуалов, особенно для студентов авторитарных стран. Это не случайно, поскольку в формировании этих идей сыграли свою роль обманутое увлечение и обманутые надежды. Таким образом, жизнь Фуко, который с детства был погружен в политику, обрела форму. Пережив первый ужас, настоящий шок в возрасте 8 лет от убийства нацистами канцлера Дольфуса, затем нацистскую оккупацию с 14 лет, расстрелы школьных учителей, он изучал марксизм и вступил во Французскую коммунистическую партию, но вышел из нее через несколько лет как активный антикоммунист (1950-1953). С этого времени начинается непрерывный, всегда решительный отказ от следующего доминирующего увлечения: после марксизма и Гегеля это психоанализ, структурализм, философская антропология, феноменология и экзистенциализм Хайдеггера, через которые он приходит к Ницше.

Именно в марксистский период Фуко получил степени по философии (1948), психологии (1949) и психопатологии (1952) с курсом теоретического психоанализа, где он познакомился с Жаком Лаканом и психиатрами-реформаторами. В 1948 году он также совершал собственные принудительные визиты к психиатрам (попытка самоубийства, нетрадиционная ориентация, каратели). С 1951 года он сам преподавал психологию, а с 1952 года стажировался у Жаклин Вердо в ее лабораториях экспериментальной психологии, в больнице Святой Анны и в тюрьме. Здесь он проходит множество тестов, в первую очередь тест Роршаха, которому он остается верен всю свою жизнь. Он изучает немецкий язык специально для того, чтобы читать Гуссерля и Хайдеггера в оригинале. Здесь он знакомится с экзистенциальным анализом Людвига Бинсвангера, переводит его работу «Schlaf und Existenz» вместе с Вердо и часто посещает самого Бинсвангера. Беседы с ним, который хорошо знал Хайдеггера, Ясперса, Фрейда и Юнга, были для него очень важны. Феноменологические описания Бинсвангером психических расстройств некоторых пациентов «были для меня решающими», — писал Фуко. — Я полагаю, кстати, что на Лаинга все это произвело не меньшее впечатление: он тоже давно взял экзистенциальный анализ в качестве отправной точки (он — в более сартровском духе, я — в более хайдеггерианском). Но это было еще не все. Он и Купер были настоящими основателями антипсихиатрии, а я занимался лишь историко-критическим анализом.

Работы Фуко

В 1954 году появляются две первые работы Фуко, обе посвящены психиатрии. Это введение к книге Л. Бинсвангера «Сон и существование» (на 120 страниц длиннее самой работы Бинсвангера), полностью солидарное с автором, и диаметрально противоположная «Психическая болезнь и личность». Продукт марксистского периода, она опирается на учение И.П. Павлова и критикует феноменологический подход Курта Гольдштейна. Он запрещает переиздание этой работы, а во втором издании 1962 года, «Психические заболевания и психология», уже отсутствует павловский подход. После этих работ Фуко полностью перестает мыслить в терминах субъективности и ставит вопрос о «человеке» в терминах как хайдеггерианской фундаментальной онтологии, так и марксистской онтологии «отчуждения».

Три другие работы Фуко непосредственно посвящены психиатрии и медицине. Это его знаменитые эпохальные работы «Безумие и неразумие: история безумия в классическую эпоху» (1961, 1972), «Рождение клиники: археология медицинского взгляда» (1963) и первый том «Истории сексуальности» (1976). Пример Фуко хорошо показывает, как ограничение аспекта, сферы и масштаба рассмотрения может привести к созданию внутренне непротиворечивой концептуальной схемы за счет категориального аппарата, который уже имплицитно содержит ее. Интересно, что сам Фуко видит то же самое в клинике, рождение которой он прослеживает на примере французской медицины 1780-1820 годов: Это рождение научной медицины с новой медицинской рациональностью и новым пониманием болезни. Он пишет историю безумия, одновременно читая лекции по французской литературе в Упсале (Швеция), Варшаве и Гамбурге. Эта книга привела к интенсивным отношениям с психоаналитиками. Фуко утверждает, что каждой эпохе соответствуют исторически специфический разум, исторически специфическая рациональность, исторически специфические представления о норме и болезни, исторически специфические формы знания.

Фуко не участвовал в студенческой революции в мае 1968 года. В своих последних работах он указывает, что задача состоит не в том, чтобы устранить власть как таковую, а в том, чтобы предотвратить установление отношений господства, поддерживать изменчивые и прозрачные властные отношения. В последние годы своей жизни Фуко преподавал в Калифорнийском университете в Беркли, где он умер от СПИДа.

Как обычно, эпигоны Фуко догматизировали и заостряли его положения, доводя принцип до абсурда. Еще интереснее другое. Глубокий слой напряженного проблемного поля, которое он выбрал, изысканный стиль и стройная красота его интеллектуальных построений обеспечили ему успех независимо ни от чего другого. Но именно эта тенденция к формальной полноте понятия завела Фуко далеко в сторону. Как пишет Жан Бодрийяр, дискурс Фуко — это не дискурс истины, а дискурс стратегий власти, которые он сам описывает. И это, в полном смысле слова, мифический дискурс, согласно Леви-Строссу.

Жак Лакан

Жак Лакан родился в 1901 году и получил философское образование в Париже, где в то время были очень популярны теории Зигмунда Фрейда. Именно это образование позволило Лакану впоследствии по-новому взглянуть на работы Фрейда, опираясь на философию, психиатрию, а также сюрреализм в искусстве. Под влиянием взглядов основателя психоанализа Лакан защитил диссертацию по проблеме паранойи в 1932 году. При написании этой работы он использовал технику психоанализа собственной личности и особенно сосредоточился на возникшем механизме сопротивления. Он начал разрабатывать свою первую теорию воображения и сознания, в которой сопоставлял учения Гегеля и Фрейда. Очень важным для дальнейшего развития взглядов Лакана стало его знакомство с трудами Анри Валлона. Валлон придерживался идеи Дарвина о том, что превращение индивида в субъект происходит по законам естественной диалектики. С точки зрения этой трансформации, в которой ребенок сталкивается с проблемой разрешения собственных конфликтов, опыт с зеркалом представляется одним из обрядов перехода, который происходит примерно между шестым и восьмым месяцами жизни. Это позволяет ребенку осознать себя и научиться идентифицировать себя в пространстве. Этот опыт заключается главным образом в освоении и постижении перехода от визуального к воображаемому, а затем от воображаемого к символическому. Заимствование идеи «стадии зеркала» из работы Анри Валлона оказалось решающим для Лакана. Он очень подробно занимался этой теорией, настолько подробно, что имя Анри Валлона почти стерлось из истории науки, а Лакан считается создателем теории «зеркальной стадии» и первооткрывателем самого понятия.

Следует сказать, что интерпретация Лаканом теории «стадии зеркала» — это нечто большее, чем простое развитие взглядов Анри Валлона. Интерпретация Лаканом стадии зеркала больше не имеет ничего общего ни с реальными стадиями, ни с реальными зеркалами, ни даже с каким-либо конкретным опытом. Скорее, он представляет собой некий психологический или онтологический процесс, в котором субъект проявляет самоидентификацию через установление системы сходств. Он начинает узнавать эти милости, как ребенок начинает узнавать себя, глядя в зеркало. Позже он определил этот процесс более подробно. Именно это восприятие, по его мнению, объясняет происхождение идеи единства человеческого тела. Это единство обязательно должно быть установлено и утверждено в сознании, потому что, согласно Лакану, человеку свойственно бояться угрозы возможной дезинтеграции на фрагменты. Эта гнетущая мысль появляется в сознании ребенка примерно в конце шестого месяца жизни.

Пока Лакан разрабатывал свои первые теории, процесс распространения психоаналитических концепций в Европе становился все более сложным. Он был отмечен глубоким расколом между венским и английским обществами психоанализа. Участниками этого конфликта были, с одной стороны, сподвижники Анны Фрейд, которая развивала теории своего отца в Вене, и, с другой стороны, английские психологи, отстаивавшие теории Мелани Кляйн. Важной вехой в развитии этих дебатов стал Мариенбадский конгресс, который начался 31 июля 1936 года. Для Жака Лакана это был первый серьезный вызов, которому предстояло сыграть большую роль в его жизни.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: