Проблема соотношения части и целого в истории философии

Оглавление:

Существование вещей, которые могут быть простыми или чрезвычайно сложными по своему составу и структуре, их собственная включенность в различные природные и культурные образования более высокого уровня в качестве подчиненных моментов, — все это с необходимостью ставило перед онтологической мыслью важные вопросы о соотношении целого и частей и о различных типах целостности, существующих в мире.

Философия разработала два основных направления для их решения. Один из них заключался в том, что каждый предмет, вещь или явление рассматривались как сумма своих частей. Предполагалось, что сумма частей составляет качество целого. Другая позиция основывалась на предположении, что каждый объект обладает некоторыми внутренними, присущими ему свойствами, которые сохраняются даже при разделении частей. Таким образом, решая проблему возможности существования объекта (от простейшего до сложнейшего, включая мир в целом, бытие как целое), философия оперирует категориями «часть» и «целое».

Часть и целое немыслимы друг без друга. Целое всегда состоит из некоторых частей, а часть всегда является единицей целого. Из тесного переплетения этих понятий возникли возможные вариации соотношения части и целого. И если сведение свойства целого к сумме частей было легко представить, то противоположное положение о существовании внутреннего свойства целого как такового казалось менее очевидным и более сложным. Последнее было в некотором смысле загадкой для ума, поскольку считалось, что это свойство не присутствует в частях и, таким образом, появляется как бы из ниоткуда.

Меризм

В истории философии эти альтернативные позиции известны как меризм (от гр. meros — часть) и холизм (от гр. holos — целый). Следует еще раз подчеркнуть, что обе концепции были тесно связаны между собой, указывая на слабые стороны противоположной позиции и абсолютизируя достоинства своей собственной. Поэтому аргументы сторонников этих концепций обычно основывались на неоспоримых фактах, а то, что выходило за эти рамки, просто игнорировалось. В результате образовалась группа кажущихся взаимоисключающими пропозиций, самих по себе логически обоснованных, что позволяет назвать их антиномиями целостности[289].

Меризм исходит из того, что поскольку часть предшествует целому, то совокупность частей порождает не что-то качественно новое, а количественную совокупность свойств. Целое здесь определяется частями. Познание объекта, таким образом, — это, прежде всего, его разложение на более мелкие части, которые познаются относительно независимо друг от друга. А затем, на основе знания этих частей, формируется общее представление об объекте. В науке такой подход к изучению объекта называется элементарным подходом, в основе которого лежит метод редукции (приведения) сложного к простому. Этот подход сам по себе работает очень эффективно, пока мы имеем дело с относительно простыми объектами, части которых слабо связаны между собой. Как только целостная система, такая как организм или общество, предстает в качестве объекта, ее слабые стороны становятся очевидными. Таким образом, еще никому не удалось объяснить специфику общественного развития, сведя его к историческим индивидам (элементарным частицам общества).

Холизм

Холизм предполагает, что качество целого всегда больше, чем сумма качеств его частей. То есть, в целом есть остаток, который существует вне, возможно, даже до качеств частей. Это качество целого как такового обеспечивает единство объекта и влияет на качества отдельных частей. Соответственно, познание реализуется как процесс познания частей на основе познания целого. Этот подход, несмотря на свою внешнюю привлекательность, часто был несовершенен, поскольку приводил к мысленному конструированию «остатка», который функционировал как главная детерминанта системы. Но этот остаток часто оставался неопределенным, что приводило к умозрительным объяснениям реальных процессов. Примененный к изучению биологических сущностей, холизм конструирует «некий специфический элемент (фактор) «х», который организует всю структуру живого и направляет его функционирование и развитие; этот элемент психический (энтелехия), он непознаваем.»[290] Проблема не в том, что в системе есть остаток, а в том, что в системе есть остаток. И проблема не в том, что этот элемент оказался материальным или духовным, а в том, что была постулирована его непознаваемость в принципе.

Антиномичность этих подходов, их взаимная аргументация и в то же время ограниченность заставляли задуматься о более тесных и сложных отношениях между частью и целым, что постепенно привело к диалектическому пониманию этой проблемы и к тому, что обе позиции (меризм и холизм) стали в определенной степени и в определенных пределах дополнять друг друга, отражая разные уровни целостности объекта.

Например, долгое время развитие физики шло по редукционистской методологии, которая была очень эффективной и позволяла построить стройную механическую картину мира. Однако, как только физика продвинулась до уровня элементарных частиц, оказалось, что законы физики здесь совершенно иные и отличные от механических законов. Разница заключалась в том, что неопределенность классической физики объяснялась отсутствием знаний о движении элементарных частиц. В то же время преобладало убеждение, что познанные законы их движения будут принадлежать к тому же типу классических динамических законов, что и в ньютоновской механике, так что можно будет однозначно предсказывать поведение объектов в последующие времена. В квантовой механике, с другой стороны, принцип неопределенности служит основой физических представлений, которые «исходят из принципиальной невозможности одновременно определить и местоположение, и скорость частицы.»[291] В квантовой механике принцип неопределенности служит основой физических представлений, которые «исходят из принципиальной невозможности одновременно определить и местоположение, и скорость частицы».

Антиредукционистский подход

Антиредукционистский подход был особенно эффективен в социальных науках и биологии, где изучаемые объекты имеют целостный характер. Таким образом, генетикам удалось установить связь между анатомическими, физиологическими свойствами организма и биологическими элементарными частицами — генами. Понятно, что на пути полного сведения анатомических свойств к биологическим структурам связь между человеческими органами и генами никогда не была бы найдена. Интуитивно сами ученые всегда это чувствовали. Внешняя несовместимость позиций была преодолена, и они дополнили друг друга. С одной стороны, бихевиорист (как пример холистической позиции) выступает как редукционист, поскольку он «пытается свести сложное поведение к схеме стимул-реакция». С другой стороны, он отказывается от дальнейшего анализа элементов этой схемы, таких как разложение ответов на нейронные процессы, т.е. выступает как холист. Для бихевиориста нервная система — это «черный ящик», в который он отказывается заглядывать. Критика с холистической позиции не позволяла ученым упрощать теорию до крайности, а редукционистская позиция выступала лишь как средство научного наполнения конкретной умозрительной концепции.

Таким образом, эти два, казалось бы, противоположных подхода могут быть объединены в единое диалектическое понимание взаимосвязи части и целого, которое реализуется как принцип целостности. Она основана на понимании того, что в целом существует связь между частями, которые, в свою очередь, обладают различными свойствами, в частности, способностью осуществлять эту связь. Стало ясно, что на основе взаимодействия частей могут возникать такие целые, в которых сами отношения играют важную роль.

Долгое время диалектика части и целого явно присутствовала в философии только на уровне рефлексивных логических выводов, часто без обращения к конкретному материалу. Это можно объяснить тем, что такое диалектическое понимание не требовалось наукам, находившимся на эмпирической стадии развития, в рамках которой происходил процесс накопления фактического материала и доминировали различные методы его классификации. Соответственно, возобладали идеи элементаризма и механицизма, которые в виде соответствующих частично-научных методов распространились на познание любых явлений и процессов от механики до изучения человека и общества.

Такая ситуация сохранялась до XIX века, когда накопленные знания стали настолько обширными и разнообразными, что возникла необходимость в их целостном понимании. Появились концепции, которые пытались связать разнородные знания, как в одной, так и в нескольких отраслях науки, в единые системы.

Программа исследования систем

В философии ее реализовал в основном Гегель, в отношении общества — К. Маркс и М. Вебер, в естественных науках — Ч. Дарвин и А. Эйнштейн. При этом объектом научного интереса становятся развивающиеся, динамичные объекты — живая природа в целом и отдельные биологические виды, человеческая культура и язык, экономические и социальные отношения в обществе, наконец, антропологическое развитие самого человека. В конце 19 — начале 20 века основные черты и концепции системного подхода постепенно формировались параллельно в целой группе наук. В области политической экономии это были, несомненно, системные идеи «Капитала» Маркса; в лингвистике — структурные идеи де Соссюра; в биологии — так называемое «организмическое движение», набиравшее силу и сосредоточившее внимание на целом организме. … В области лингвистики это были структурные идеи Ф. де Соссюра.

Программа исследования систем, однако, приобрела четкие очертания в 1950-х годах, когда Л. Берталанфи столкнулся с решением некоторых проблем биологии, которые требовали создания общей теории систем. В начале 1920-х годов А. Богданов в своей «Тектологии»[296] установил необходимость изучения каждого объекта с «организационной точки зрения». С этой точки зрения, законы организации систем могут иметь универсальный характер и проявляться в самых разных конкретных системах.

В конечном итоге это приводит к появлению системного подхода как общего научного метода. Таким образом, системный метод не заменяет философских размышлений о диалектике части и целого, а является особого рода принципом на общенаучном и междисциплинарном уровне, который не решает окончательно философские вопросы мировоззрения или онтологии, но и не является специфической научной методологией.

Результатом системного подхода является создание общенаучных методологических концепций, развитие которых происходит «в сфере нефилософского знания, в основном в рамках современной логики и методологии науки»[297]. Таким образом, системный подход не отменяет философский принцип системности, а, напротив, закрепляет его как важнейший принцип диалектического объяснения бытия, конкретизируя проблему части и целого в несколько иных понятиях и терминах, связанных с определением системы как таковой. Если системный подход как общенаучный метод основан на познании систем реальной действительности, то философский принцип системности преломляет проблему части и целого (включая ее решение системным подходом) через призму предельного философского отношения к миру, т.е. через призму онтологических, эпистемологических, методологических и мировоззренческих проблем. Именно этот философский принцип имеет методологическое значение «для построения всех других форм теоретической рефлексии … по отношению к системным исследованиям, включая системный подход.

В то же время сама ориентация на изучение бытия как совокупности различных систем дополняет философскую рефлексию уточненными понятиями и представлениями, которые также очень эффективны в рамках философского подхода к миру, иногда более эффективны, чем представления о соотношении части и целого. Диалектика части и целого, исторически сложившаяся в философии, таким образом, стимулировала развитие аналогичных методов в науках, а знания конкретных систем, полученные в науках, позволили значительно уточнить эту философскую проблему, интерпретировав проблему части и целого в терминах системного подхода. Давайте проанализируем эти уточнения.

Принцип системности

Понятие целого интерпретируется через понятие системы, которая понимается, в первом приближении, как упорядоченное множество взаимосвязанных элементов; элемент, таким образом, является неразложимой далее относительно простой единицей сложных объектов и явлений. Хотя элемент как таковой может существовать как отдельный объект, как элемент он существует только в системе и выполняет определенные функции. Понятие элемента проясняет философское понятие части. Таким образом, элемент функционирует как простейшее образование в системе и представляет собой ее первый низший уровень. Затем существует уровень «подсистемы», т.е. определенного набора элементов, который представляет собой более сложную сущность, чем элемент, но менее сложную, чем сама система. Подсистемы «объединяют различные части (элементы) системы, которые, взятые в целом, способны выполнять одну (отдельную) системную программу. Подсистемы — это первый уровень системы.

Термины элемент и система уточняют традиционные философские понятия части и целого. Однако в системе есть еще одна очень важная сущность, которая придает целостность и стабильность всей системе, соединяя элементы и подсистемы в систему как таковую и создавая определенную организацию этой системы. Это образование является структурой системы. Эта организация может быть более или менее упорядоченной. От этого зависит его устойчивость, которая, в свою очередь, обеспечивает устойчивость всей системы. Когда мы говорим о системном подходе, мы прежде всего подразумеваем устойчивую и упорядоченную связь элементов системы. Поскольку прочная и повторяющаяся связь есть не что иное, как закон, то, соответственно, структура системы представляет собой определенный набор законов, которые определяют взаимосвязь элементов в системе и делают ее, в традиционной философской терминологии, единым целым.

Принцип системности, таким образом, означает, что при изучении различных объектов мы должны рассматривать их как систему. Это означает, прежде всего, выявление элементов в них и связей между ними. В этом случае, исследуя элемент, мы должны выделять прежде всего те его свойства, которые связаны с его функцией в системе. Наконец, сам элемент, как отдельный объект, может иметь неограниченное количество свойств. В системе он отображается как одна из ее сторон. Поэтому некоторые объекты могут быть элементами разных систем, быть вовлеченными в разные контексты.

Структура

Структура — это важнейшее свойство объекта, которое, с одной стороны, связывает его элементы в единое целое, а с другой — заставляет эти элементы функционировать по законам системы. Если человек интегрирован как элемент, например, в партию или другую социальную систему, то на первый план выходит не совокупность его личных качеств, а прежде всего то, что заставляет его активно функционировать как элемент этой системы. А все остальные личностные качества востребованы лишь в той мере, в какой они способствуют этому функционированию и обеспечивают стабильность и функционирование всей системы. Иначе, если человек, как элемент социальной системы, нарушает ее нормальное функционирование, он будет отвергнут ею или вынужден отказаться от проявления каких-то своих качеств, нарушающих это функционирование.

По этой причине изменение социальной системы должно быть связано с изменением структуры этой системы, то есть с набором устойчивых связей между элементами, а не просто с заменой одних элементов другими (например, кадровыми перестановками), которые не меняют сути структуры. В некоторых ситуациях может потребоваться полная замена структурных связей, т.е. изменение системы в целом. Это особенно ярко проявляется в различных видах революционных изменений в обществе. Человек, который берет на себя роль реформатора, должен «сломать» структуру и организацию системы. В противном случае эти связи неизбежно приведут к тому, что даже новые элементы системы (если их количество недостаточно, как это часто бывает в обществе) будут функционировать по-старому. Поэтому в стабильной фазе развития системы радикальная ломка ее структуры нежелательна. Если система эффективна, замена элементов в ней должна производиться только при условии сохранения и усиления этой эффективности.

Особенность системного принципа в том, что с его помощью мы изучаем явления, мы начинаем с целостности объекта. То есть, в отличие от элементарного подхода, при котором сначала изучаются части, а затем их синтез, интеграция, системный подход начинает с первичной целостности объекта. Следовательно, он рассматривает элементы не по отдельности, а как части функционирующей системы.

Типы систем

Системный подход позволяет нам определить определенную типологию систем в соответствии с характером отношений между элементами. В этом случае выделяют следующие типы систем:

Суммарные — это системы, в которых элементы достаточно автономны по отношению друг к другу и связь между ними носит случайный, преходящий характер. Другими словами, свойство системности здесь присутствует, но оно очень слабое и не оказывает существенного влияния на рассматриваемый объект. Свойства такой системы практически равны сумме свойств ее элементов. Это такие неупорядоченные агрегаты, как горсть земли, корзина яблок и т.д. В то же время, при определенных условиях, взаимосвязь этих суммирующих систем может усилиться, и они способны перейти на другой уровень системной организации.

Интегральные системы характеризуются тем, что внутренние связи элементов приводят к такому системному качеству, которое не присутствует ни в одном из составляющих элементов системы. Фактически, принцип системности применяется к интегральным системам.

Среди целостных систем можно выделить по характеру взаимодействия элементов в них:

Неорганические системы (атомы, молекулы, солнечная система), в которых могут существовать различные варианты соотношения части и целого, и в которых взаимодействие элементов происходит под воздействием внешних сил. Элементы такой системы могут терять некоторые свойства вне системы, а другие, наоборот, выступать как самостоятельные свойства. Целостность таких систем определяется законом сохранения энергии. Чем больше усилий требуется для «разложения» системы на отдельные элементы, тем более стабильной является система. В некоторых случаях, когда речь идет об элементарных системах, энергия такого распада может быть сравнима с энергией самих частиц.

В неорганических системах можно выделить функциональные и нефункциональные системы.

Функциональные и нефункциональные системы

Функциональная система основана на принципе сосуществования относительно независимых частей. «Внешний характер соединений, взаимодействия частей заключается в том, что они не вызывают никаких изменений во внутренней структуре, взаимного превращения частей. Взаимодействие частей происходит под действием внешних сил, для достижения внешне определенной технической цели»[301]. К этому типу систем можно отнести различные типы машин, в которых, с одной стороны, удаление или поломка одной из частей может привести к выходу из строя всей системы. С другой стороны, относительная автономность частей позволяет системе улучшать свою производительность путем замены отдельных частей, блоков или внедрения новых программ. Это создает возможность такой высокой степени заменяемости частей системы, которая является условием повышения степени надежности и оптимизации ее функционирования, а на определенном уровне может привести к изменению качественного состояния системы. Последнее характерно для компьютерных технологий, функции которых можно улучшить, не останавливая работу всей системы.

Органические системы характеризуются большей активностью целого по отношению к частям. Такие системы способны к самоэволюции и самовоспроизводству, а некоторые из них способны к самостоятельному существованию. Высокоорганизованные из них могут создавать свои собственные подсистемы, которых не существовало в природе. Части такой системы существуют только в рамках целого, и без него они перестают функционировать. «Если в суммативных и даже неорганических системах части могут существовать в основном в пределах своего субстрата, то в целостных органических системах части — это только части в едином функциональном целом. Части органической системы не являются частями целого.

Итак, резюмируя, можно сказать, что принцип системности означает такой подход к изучению объекта, когда он рассматривается как целостная система, когда он изучается через выделение элементов и связей между ними, и когда каждый изучаемый объект рассматривается как элемент более общих систем. При этом выделяются системы причин и следствий, и каждое явление рассматривается как следствие системы причин, а изучение элементов проводится с позиции выявления их места и функции в системе.

Поскольку один и тот же элемент обладает множеством свойств, он может функционировать в разных системах. При изучении высокоорганизованных систем необходимо понимать, что система более значима, чем любой отдельный элемент, поэтому одного лишь причинного объяснения недостаточно. В обществе, например, важным фактором являются принципы целесообразности системы и специфические культурно-человеческие отношения (моральные, правовые, религиозные нормы и т.д.).

Современные синергетические исследования, обращаясь к установлению законов самоорганизации открытых нелинейных систем, позволяют существенно уточнить законы системного функционирования и системной эволюции.

Во-первых, стало ясно, что любой системе необходимы элементы разумного хаоса и спонтанности, без которых система теряет гибкость и становится жесткой, теряя способность адекватно реагировать на внешние возмущения (флуктуации). Другими словами, структура не должна быть ни слишком жесткой, ни слишком аморфной. Она должна предоставлять свободу своим элементам в определенной последовательности. Более того, наличие хаоса или «диссипативных систем» (в терминологии Ильи Ильева). (в терминологии Ильи Пригожина) позволяет системе переходить от одной структуры к другой, включая более высокие уровни структурной и функциональной организации. Это, в свою очередь, позволило сделать выводы о неэнтропийных процессах, происходящих в мире.

Во-вторых, эволюцией системы можно управлять путем селективного воздействия на ее основные элементы и структурные взаимозависимости, что гораздо эффективнее грубых внешних воздействий. Образно говоря, чтобы хорошо играть на фортепиано, не обязательно бить молотком по клавишам.

В-третьих, синергетика установила огромную роль целенаправленной детерминации в эволюции систем, даже систем с неорганической целостностью. Оказывается, существует конечное число таких сценариев в критических точках бифуркации, то есть «точках ветвления» будущих сценариев эволюции системы — «аттракторов» на языке современной синергетики. Как только система попадает на аттрактор в точке бифуркации, ее дальнейшая эволюция снова становится в значительной степени предсказуемой, а число степеней свободы стремится к нулю, т.е. эволюция системы становится отчетливо векторной, «конусообразной». Создается впечатление, что существуют некие идеальные сценарии эволюции системы в особом «пространстве целей». В этом контексте некоторые известные теоретики синергетики выражают удивление «идеалистам» тем, что «идеальная сторона существует до своего появления в реальном мире, «духовное» определяет развитие «недуховного». Настоящее определяется не прошлым, а будущим. Оставив пока в стороне крайне интересную тему онтологического статуса целей в природном и человеческом бытии, выскажем достаточно «мягкий» и практически ориентированный тезис о том, что четкое знание, а также публичное и общественное обсуждение целей в развитии социальных систем является важнейшим условием гармоничной и рациональной эволюции общества.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: