Психофизическая и психофизиологическая проблемы. Физиология активности

Оглавление:

Психофизическая проблема в широком смысле — это вопрос о месте психического в природе; в более узком смысле — это проблема соотношения психических и физиологических (нервных) процессов. Во втором случае психофизическую проблему правильнее называть психофизиологической.

Психофизическая проблема приобрела особую остроту в XVII веке, когда возникло механистическое мировоззрение, на основе которого Р. Декарт попытался объяснить поведение живых существ в соответствии с моделью механического взаимодействия. Необъяснимо, что на основе такой интерпретации природы акты сознания приписывались физической, непространственной субстанции. Вопрос о связи этой субстанции с функционированием «тела-машины» привел Декарта к концепции психофизического взаимодействия: хотя тело только движется, а душа только мыслит, они могут влиять друг на друга, вступая в контакт в определенной части мозга. Т. Гоббс и Б. Спиноза выступал против взгляда на психику как на особую субстанцию. Спиноза утверждал, что она полностью вытекает из взаимодействия природных тел. Спиноза трактовал мысль и протяжение как неразделимые и в то же время не связанные причинно-следственными отношениями, как атрибуты бесконечной субстанции — природы. Г.В. Лейбниц, соединив механистическое мировоззрение с идеей психики как уникальной сущности, выдвинул идею психофизического параллелизма. В конце XIX — начале XX века была распространена махистская трактовка психофизической проблемы, согласно которой душа и тело построены из одних и тех же «элементов», и поэтому следует говорить не о реальной связи реальных явлений, а о соотношении между «комплексами ощущений». Современный логический позитивизм считает психофизическую проблему псевдопроблемой и полагает, что связанные с ней трудности разрешимы путем использования различных языков для описания сознания, поведения и нейрофизиологических процессов. В различных областях психофизиологии и смежных дисциплинах накоплен богатый материал о многообразных формах зависимости психических актов от их физиологического субстрата и роли этих актов (как функций мозга) в организации и регуляции жизнедеятельности.

Изучение «физиологических основ» психики или «физиологических механизмов» психики является предметом приложения усилий представителей многих дисциплин: медицины, физиологии, психофизиологии, нейропсихологии и так далее.

Материалистический взгляд на психику, берущий свое начало в идеях античных философов, все больше преобладает в научном и обыденном сознании и сегодня является аксиомой, поскольку связь между «мозгом» и «психикой» вряд ли может быть серьезно поставлена под сомнение.

Изучением «физиологических основ» психики или «физиологических механизмов» психики занимаются представители многих дисциплин (медицины, физиологии, психофизиологии, нейропсихологии и т.д.). По этому вопросу уже собрано множество фактов, и их число продолжает множиться. Однако и сегодня обсуждается проблема, которая имеет не специфически научный, а методологический характер. В истории естествознания ее называли психофизической проблемой, а с конца XIX века — психофизиологической. Эти два названия до сих пор используются как синонимы.

Окончательного и общепризнанного решения психофизиологической проблемы пока не существует. Это объясняется его чрезвычайной сложностью. Как же связаны физиологические и психические процессы?

Для решения этого вопроса было предложено два основных решения. Первый был назван принципом психофизического взаимодействия. В наивной форме она была сформулирована Р. Декартом. Он считал, что в мозгу есть шишковидная железа, через которую душа воздействует на духов животных, а духи животных воздействуют на душу.

Второе решение известно как принцип психофизического параллелизма. Его суть заключается в установлении невозможности причинно-следственного взаимодействия между психологическими и физиологическими процессами.

Психология сознания (В. Вундт), для которой физиологическая психология была необходимым придатком (дополнением, а не органической частью), стояла на позициях психофизического параллелизма. Это была отрасль науки, занимающаяся физиологическими процессами, которые сопровождают или сопутствуют психологическим процессам, но в которых психология не должна искать свои собственные законы.

Взвесьте все плюсы и минусы каждого из этих вариантов.

Итак, согласно принципу или теории психофизического воздействия физиологические процессы непосредственно влияют на психические, а психические — на физиологические. И действительно, кажется, что фактов взаимодействия психических и физиологических процессов более чем достаточно.

Можно привести примеры очевидного влияния мозга на психику: это любые нарушения психических процессов (памяти, мышления, речи) в результате патологии мозга — травм мозга, опухолей и т.д.; психические последствия различных фармакологических воздействий на мозг — алкоголя, наркотиков и т.д.; психические явления (ощущения, образы памяти, эмоциональные состояния), возникающие при прямой стимуляции центров мозга и т.д.

Не меньше фактов, свидетельствующих об обратном влиянии психики на физиологические процессы. Прежде всего, это все волевые движения (захотел и поднял руку); психосоматические заболевания (язва желудка, инфаркт); все психотерапевтические воздействия — исцеление болезней в результате внушения, сама психотерапия и так далее.

Несмотря на кажущуюся очевидность фактов взаимодействия психологических и физиологических процессов, теория воздействия сталкивается с серьезными возражениями.

Один из них — сослаться на фундаментальный закон природы — закон сохранения количества энергии. На самом деле, если бы материальные процессы были вызваны идеальной, психической причиной, это означало бы возникновение энергии из ничего. Напротив, превращение материального процесса в ментальный (нематериальный) означало бы исчезновение энергии.

Самый распространенный способ заключается в отказе от полного отождествления ментального и идеального. Согласно этой точке зрения, необходимо различать два плана анализа: онтологический и эпистемологический. Онтологический уровень — это уровень бытия, объективного существования. Гносеологический уровень — это уровень познания, отражения.

Психоанализ

Психоанализ — это психологическая система, предложенная Зигмундом Фрейдом (1856-1939). Изначально возникнув как метод лечения неврозов, психоанализ постепенно стал общей теорией психологии. Открытия, сделанные при лечении отдельных пациентов, привели к более глубокому пониманию психологических компонентов религии, искусства, мифологии, социальной организации, развития детей и педагогики. Кроме того, раскрывая влияние бессознательных желаний на физиологию, психоанализ внес значительный вклад в понимание природы психосоматических заболеваний.

Психоанализ рассматривает человеческую природу в терминах конфликта: функционирование человеческой психики отражает борьбу противоположных сил и тенденций. Это подчеркивает влияние бессознательных конфликтов, взаимодействие сил в психике, о которых сам человек не подозревает. Психоанализ показывает, как бессознательные конфликты влияют на эмоциональную жизнь и самооценку человека, а также на его отношения с другими людьми и социальными институтами.

Источник конфликта лежит в условиях самого человеческого опыта. Человек является одновременно биологическим и социальным существом. В соответствии со своими биологическими склонностями он стремится к удовольствию и избегает боли. Это очевидное наблюдение известно как «принцип удовольствия», который характеризует фундаментальную тенденцию человеческой психологии. В организме поддерживается состояние психического возбуждения, которое заставляет его функционировать таким образом, чтобы получить желаемое удовольствие. Возбуждение, которое побуждает к действию, называется драйвом.

Инстинкты младенца всепоглощающи и категоричны; ребенок хочет делать то, что доставляет удовольствие, брать то, что хочется, и устранять все, что мешает достижению цели. Разочарование, разочарование, гнев и конфликт начинаются сразу же, особенно когда человеческая среда пытается цивилизовать и воспитать нового члена общества в течение нескольких лет. Ребенок должен принять запреты, нравы, идеалы и табу конкретного мира, в котором он родился. Он должен узнать, что разрешено и что запрещено, что дозволено и что наказуемо. Порывы детства уступают место ограничениям взрослого мира неохотно и в лучшем случае несовершенно. Хотя большинство этих ранних конфликтов «забываются» (фактически подавляются), многие из этих импульсов и связанных с ними тревог остаются в бессознательной психике и продолжают оказывать значительное влияние на жизнь человека. Многочисленные психоаналитические наблюдения показали, что опыт удовлетворения и фрустрации в детстве играет важную роль в формировании личности.

Исторический аспект.

История психоанализа начинается в 1880 году, когда венский врач Й. Брейер сообщил Фрейду, что одна пациентка, по-видимому, излечилась от симптомов истерии, рассказывая о себе. Под гипнозом она смогла рассказать о глубоко травмирующем событии в своей жизни, испытав чрезвычайно сильную эмоциональную реакцию (катарсис), что привело к облегчению симптомов. После выхода из гипнотического состояния пациентка ничего не помнила о том, с чем она была связана под гипнозом. Фрейд использовал ту же технику на других пациентах и подтвердил результаты Брейера. Они сообщили о своих наблюдениях в совместной публикации «Исследования истерии» (1895), в которой предположили, что симптомы истерии определяются скрытыми воспоминаниями о забытых «травмирующих» событиях. Память об этих событиях исчезает из сознания, но продолжает оказывать значительное влияние на пациента. Причину такого исчезновения из сознания Фрейд видел в конфликте между определенными импульсами, связанными с данным событием, и моральными устоями.

По личным причинам Бройер отказался от участия в исследованиях. Несмотря на это, Фрейд обнаружил, что подобные переживания возникают не только при истерии, но и при обсессивно-компульсивных неврозах сексуального характера, которые часто возникают в детстве. Все эти переживания вместе называются «Эдиповым комплексом». Наказание, которого боится ребенок, в его воображении принимает форму физической травмы, например, травмы гениталий.

Фрейд считал этот комплекс центральным для неврозов, что означает, что желания и страхи эдиповой ситуации совпадают с желаниями и страхами развития невроза. Процесс формирования симптомов начинается, когда бессознательные влечения из детства угрожают прорвать барьер подавления и вырваться в сознание для реализации, что оказывается неприемлемым для других частей психики, как по моральным причинам, так и из-за страха наказания. Высвобождение запретных импульсов воспринимается как опасность, и психика реагирует на это неприятными симптомами тревоги. Психика может защититься от этой опасности путем многократного подавления нежелательных импульсов из сознания, т.е. путем своего рода повторного акта изгнания. Если это не удается или удается лишь частично, достигается компромисс. Некоторые бессознательные желания все же достигают сознания в ослабленном или искаженном виде, сопровождаясь такими признаками самонаказания, как боль, дискомфорт или ограничение активности. Навязчивые мысли, фобии и истерические симптомы возникают как компромисс между конфликтующими силами психики. По мнению Фрейда, невротические симптомы имеют смысл: в символической форме они отражают безуспешные попытки человека разрешить внутренние противоречия.

Психоаналитическая теория учитывает и другие явления, раскрывающие характер компромисса между различными противоречивыми тенденциями в психике; это могут быть оговорки, суеверия, определенные религиозные ритуалы, забывание имен, потеря предметов, выбор одежды и мебели, выбор профессии, любимые занятия и даже определенные черты характера.

После Первой мировой войны психоанализ не только произвел революцию во всей психиатрии и психотерапии, но и внес много нового в изучение человека и его мотивационного мира. Такие психоаналитические термины, как «фрейдовские оговорки», «рационализация», «сублимация», «репрессия», «амбивалентность» и «замещение» даже вошли в повседневный язык.

Некоторые из ранних учеников Фрейда, в частности Карл Юнг (1875-1961) и Альфред Адлер (1870-1937), использовали психоанализ в качестве отправной точки для разработки собственных психологических концепций. Юнг интерпретировал природу влечений во многих отношениях иначе, чем Фрейд. Помимо личных конфликтов индивида, актуальными были культурно обусловленные и бессознательно передаваемые символические представления о фундаментальных «темах» человеческого существования. По его мнению, в основе индивидуального опыта лежат повторяющиеся мифологические темы, общие для всего человечества. В основе всех боевых тенденций в индивидуальной жизни лежат архетипические (первобытные) образы, которые находятся в конфликте друг с другом. Идея Юнга о передаче бессознательных фантазий через коллективное бессознательное казалась Фрейду и его последователям чисто теоретической и даже мистической.

Альфред Адлер считал, что фрейдистский психоанализ недооценивает роль социальных факторов и подчеркивает главенство сексуальных влечений. Он объяснял причины индивидуальных конфликтов более поверхностными факторами, лежащими в их основе, в частности, чувством неполноценности и неуверенности в своем социальном статусе, физических способностях или сексуальных возможностях. Многие идеи Адлера способствовали дальнейшему развитию концепций самооценки и, в частности, анализу ее нарушений при так называемых нарциссических расстройствах личности.

Отто Ранк (1884-1939) был впечатлен открытиями, сделанными им в ходе исследования негативных последствий разлуки ребенка с матерью. Он развил гипотезу Фрейда о травме рождения как прототипической ситуации тревоги и предложил систему психотерапии, основанную на преодолении травмы разлуки. Ранк рассматривал волю как решающий фактор в отношениях между пациентом и психоаналитиком, и его система психотерапии известна как терапия воли.

Дальнейшее развитие психоанализа. Захват власти нацистами заставил многих европейских психоаналитиков эмигрировать в США, куда переместился центр психоаналитической мысли. В этот период ведущими учеными-психоаналитиками были Г. Хартман (1894-1970), Э. Крис (1900-1957) и Р. Левенштейн (1898-1976). В серии совместных публикаций они сформулировали основные черты психоанализа как основы общей психологии. Развитие концепции адаптивной функции «эго» Гартмана способствовало формулированию основных рабочих гипотез о природе влечений, созревании и развитии психического аппарата. Дочь Фрейда Анна Фрейд (1895-1982), которая занималась детским психоанализом и долгосрочными исследованиями детского развития, также внесла свой вклад в эти теории. Она проанализировала различные средства, с помощью которых эго защищается от угрожающего вторжения нежелательных бессознательных импульсов.

Одной из основных тем современных психоаналитических исследований является важность связи между младенцем и матерью. Проблемы, возникающие на этом этапе, в первую очередь из-за холодности или безразличия матери, могут сыграть решающую роль в развитии тяжелых расстройств личности. Взаимодействие матери и младенца, по-видимому, имеет решающее значение для развития личности и самооценки.

Основные принципы психоанализа

Психоанализ основан на нескольких фундаментальных принципах. Первый из них — принцип детерминизма. Психоанализ предполагает, что ни одно событие в психической жизни не является случайным, произвольным, несвязанным явлением. Мысли, чувства и импульсы, которые реализуются, рассматриваются как события в цепи причинно-следственных связей, определяемых опытом раннего детства индивида. Специальные методы исследования, особенно свободные ассоциации и анализ сновидений, могут быть использованы для выявления связи между текущим психологическим опытом и прошлыми событиями.

Второй принцип называется топографическим подходом. Каждый ментальный элемент оценивается по критерию его доступности сознанию. Процесс подавления, при котором определенные психические элементы удаляются из сознания, свидетельствует о постоянных усилиях той части психики, которая не позволяет им реализоваться.

Согласно динамическому принципу, психика побуждается к действию сексуальными и агрессивными импульсами, которые являются частью общего биологического наследия. Эти побуждения отличаются от инстинктивного поведения животных. Инстинкт у животных — это стереотипная реакция, которая обычно явно направлена на выживание и вызывается определенными стимулами в конкретных ситуациях. В психоанализе влечение рассматривается как состояние нервного возбуждения в ответ на раздражители, которое заставляет психику действовать, чтобы снять напряжение.

Четвертый принцип был назван генетическим подходом. Конфликты, черты личности, невротические симптомы и психологические структуры, характерные для взрослых, обычно можно проследить до критических событий, желаний и фантазий детства. В отличие от более ранних концепций детерминизма и топографического и динамического подходов, генетический подход — это не теория, а эмпирическое открытие, которое было последовательно подтверждено во всех психоаналитических условиях. Его суть можно изложить просто: Какие бы пути ни открывались перед человеком, он не может избежать своего детства.

Хотя психоаналитическая теория не отрицает возможного влияния унаследованных биологических факторов, ее акцент делается на «критических событиях», особенно на влиянии того, что произошло в раннем детстве. Что бы ни пережил ребенок — болезнь, несчастный случай, потерю, удовольствие, жестокое обращение, издевательства, отказ от ребенка — это так или иначе повлияет на его природные способности и структуру личности в последующей жизни.

Влияние каждой жизненной ситуации зависит от стадии развития человека. Самый ранний психологический опыт младенца — это глобальное сенсорное воздействие. На этой стадии еще нет различия между «я» и остальным миром, младенец не понимает, где находится его тело, а где все остальное. Представление о себе как о чем-то отдельном формируется в возрасте двух-трех лет. Отдельные объекты внешнего мира, такие как одеяло или мягкое животное, могут восприниматься как часть «я» в одно время и как часть внешнего мира в другое.

На начальной стадии развития индивид находится в состоянии так называемого «первичного нарциссизма». Вскоре, однако, другие люди начинают восприниматься как источник питания, привязанности и защиты. В основе человеческой личности остается значительный компонент инфантильной сосредоточенности на себе, но потребность в других — желание любить, радовать, стать похожим на тех, кого человек любит и кем восхищается — облегчает переход от инфантильного нарциссизма к взрослой зрелости. При благоприятных условиях к шести-семи годам ребенок постепенно преодолевает большинство враждебных и эротических импульсов эдиповой стадии и начинает идентифицировать себя с родителем своего пола. Затем следует относительно спокойная фаза процесса развития, называемая латентным периодом. Теперь ребенок социализируется, и формальное школьное обучение также обычно начинается в этот период. Эта фаза длится до полового созревания в подростковом возрасте, времени быстрых физиологических и психологических изменений. Трансформации, происходящие в этом возрасте, во многом определяют то, как взрослый человек воспринимает себя. Вновь пробуждаются детские конфликты, и предпринимается вторая попытка их преодолеть. В случае успеха у человека формируется взрослая идентичность, соответствующая его гендерной роли, моральной ответственности и выбранному делу или профессии; в противном случае он предрасположен к развитию психологических расстройств. В зависимости от конституциональных факторов и индивидуального опыта психопатология может принимать форму задержки развития, патологических черт личности, психоневрозов, извращений или более серьезных расстройств, вплоть до тяжелых психических заболеваний.

Возникновение психики и развитие новых форм психики всегда связано с возникновением и развитием новых форм жизни, новых форм существования. Так, в частности, возникновение и развитие сознания — этой высшей специфически человеческой формы психики — связано с развитием общественной жизни.

При решении психофизической проблемы необходимо, с одной стороны, раскрыть органико-функциональную зависимость психики от мозга, от нервной системы, от органического «субстрата» психофизических функций: Психика, сознание, мышление — функции мозга»; с другой стороны, в соответствии со спецификой психики как отражения бытия необходимо учитывать ее зависимость от объекта, с которым субъект вступает в действенный и познавательный контакт: сознание — сознательное бытие. Мозг, нервная система составляют материальный субстрат психики, но для психики не менее существенна связь с материальным объектом, который она отражает. Как отражение существа, существующего вне и независимо от субъекта, психика выходит за пределы внутриорганических отношений. Вульгарный материализм пытается свести решение психофизической проблемы только к первой зависимости. Таким образом, мы приходим к мысли, что сознание уникально определяется изнутри только внутриорганическими зависимостями. В какие бы модные одежды ни рядилась такая интерпретация психофизической проблемы, в принципе она не выходит за рамки старой мудрости Л. Бюхнера и Й. Молешотта. Вместе с Д.И. Писаревым и его западноевропейскими коллегами, приравнявшими мышление к выделению желчи и мочи, вульгарные материалисты забывают о своеобразии психики, которая, являясь отражением мира, существенно выходит за рамки только внутриорганических отношений. Поскольку психика есть отражение действительности, сознание — сознательное бытие, они не могут не определяться также своим объектом, объектом-содержанием мысли, сознательным бытием, всем миром, с которым человек вступает в действенный и познавательный контакт, а не только возможностями своего организма как такового. Иногда — особенно у Б. Спинозы — этот второй эпистемологический аспект психофизической проблемы, выраженный в зависимости сознания от объекта, вытесняет или заменяет первую функционально-органическую связь психики с ее «субстратом». Единство души и тела, по мнению Спинозы, основано на том, что тело человека является объектом его души. «То, что душа соединена с телом, мы доказали из того факта, что тело является объектом души». При попытке установить таким образом психофизическое единство реальная связь структуры и функции подменяется идеальной, гносеологической связью идеи и ее объекта. В отличие от этих двух попыток решить психофизическую проблему с точки зрения только одной из двух зависимостей, ее реальное решение требует участия обеих. Первое отношение психики и ее субстрата оказывается отношением структуры и функции; оно определяется, как мы увидим далее, пропозицией единства и взаимосвязи структуры и функции. Вторая связь — это связь сознания как отражения, как знания, с отражаемым в нем объектом. Она определяется положением единства субъективного и объективного, в котором внешнее, объективное опосредует и определяет внутреннее, субъективное. Очевидно, что в этом случае нельзя говорить о рядоположенном существовании двух разнородных и не связанных между собой определений. Здесь главная роль принадлежит связи индивида с миром, с которым он вступает в активный и познавательный контакт. Два отношения, определяющие психику, установленные в результате анализа, включаются в единый контекст, которым они обычно определяются. Для решения психофизической задачи особенно важно правильно их соотнести.

Основных способа решения психофизической проблемы

Переход от психофизической проблемы к психофизиологической произошел уже в 18 веке. Психофизическая проблема — это проблема соотношения психического и физического (материального) в целом, то есть проблема положения психических явлений в общем контексте явлений материального мира. Так, психофизическая проблема была сформулирована в 17 веке французским философом Р. Декартом. По сути, он поставил психофизиологическую проблему — проблему соотношения психического с определенным видом материальных процессов — физиологическими процессами, то есть проблему соотношения психического и физиологического.

В результате бурного развития физиологии в последующий период, особенно в XVIII и, прежде всего, в XIX веках, психофизическая проблема трансформировалась для многих ученых в психофизиологическую, что, по мнению многих историков психологии и методологов психологической науки, не могло остаться без последствий для конкретных способов решения собственно психофизической проблемы. В частности, М.Г. Ярошевский подчеркивал, что если ученые понимают связь между психическим и физическим только как связь между психическим и физиологическим, то они неизбежно сужают горизонты своих исследований: «Зависимость психического от универсальных сил и природных законов заменена его зависимостью от процессов, происходящих в нервном субстрате. Все это привело к тому, что довольно сложная и неоднозначная зависимость психического от различных сфер реальности была сведена (уменьшена) к — довольно значительной, но все же — корреляции психического с физиологическим. Это, в свою очередь, не позволяет адекватно решить и психофизическую проблему.

Объяснение Декартом психофизической проблемы и ее решение как взаимодействия двух субстанций.

Уже в античной философии обсуждались проблемы соотношения души как субъекта психических процессов и тела, которое, по мнению греческих философов, не может чувствовать и мыслить. Однако автором психофизической проблемы (т.е. проблемы соотношения души-ментального и тела-физического) считается Р. Декарт. Он поставил ее как проблему соотношения двух субстанций (мыслящей субстанции — души — и протяженной субстанции — тела), которые не имеют общих свойств. Никто из предыдущих мыслителей не пришел к такому соединению физиса и психики, и поэтому в своей работе он сразу же столкнулся с проблемой соотношения этих отдельных миров, которые, тем не менее, каким-то образом взаимодействуют в человеке. По мнению Р. Декарта, взаимодействие двух указанных субстанций можно наблюдать в формировании человеческих страстей, то есть в эмоциональных явлениях. С одной стороны, это душа (т.е. душа чувствует и страдает), с другой стороны, большую роль играют физические процессы (мельчайшие частицы крови — «животные духи»), проходящие мимо «шишковидной железы» (эпифиза), где, по мнению Декарта, душа действует наиболее сильно, потрясая ее и заставляя испытывать страсти. Однако сама душа совершает это самое движение железами и таким образом направляет духи туда, куда ей нужно.» Итак, в случае возникновения состояний души, подобных страстям, душа в основном пассивна, и их возникновение объясняется почти полностью действиями тела, которые их производят; напротив, во втором случае речь идет об активных действиях души, названных Р. Декартом волевыми, которые могут быть объяснены почти полностью только «свободной волей», которая настолько свободна, что никогда не может быть принуждена.

В этом Р. Таким образом, Декарт решает психофизическую (и уже психофизиологическую) проблему в терминах психофизического взаимодействия, он считает психическое (которое он также отождествляет с сознанием) находящимся «за пределами» материального мира, не имеющим к нему никакого отношения, кроме того, что оно вызывается в душе «животными духами» (в этом последнем случае имеются в виду самые примитивные психические, т.е. душевные процессы — восприятие и страсти). Высшие психические процессы имеют своим источником только саму душу и ведут себя согласно свободной воле души, т.е. непредсказуемо и необъяснимо с позиции детерминизма, который является принципом научного познания мира. Тем не менее, в позиции Р. Декарта есть своя «правда»: он справедливо полагал, что высшие психические процессы не могут быть непосредственно выведены из физиологических (физических) процессов или даже сведены к ним (отождествлены с ними).

Решение психофизической проблемы в терминах взаимодействия встречается и в более поздние времена. Однако необходимо учитывать, что психофизическая проблема обсуждается с XVIII в. Позицию психофизического (психофизиологического) взаимодействия отстаивал, например, английский физиолог Дж. Экклз, автор известных работ о природе синаптической передачи, который писал, что разум действует на мозг, а мозг действует на разум через синапсы: «Мозг вступает в контакт с разумом посредством особого факультета, он обладает свойством «детектора», исключительная чувствительность которого не сравнима с детектором любого физического инструмента». Позицию психофизического взаимодействия разделяли и другие ученые, такие как К. Шеррингтон и П. Тейяр де Шарден, а также некоторые советские философы, которые говорили о неизвестном, но «интимном механизме взаимодействия психического и физиологического» на клеточном и субклеточном уровнях.

Решение психофизической проблемы в духе взаимодействия, однако, не соответствует современному этапу развития психологических и физиологических наук, которые возрождают идею психического как самостоятельной субстанции, как сущности, абсолютно отделенной от других реальностей объективного мира.

Решение психофизической (психофизиологической) проблемы с точки зрения параллелизма

Другое решение психофизической (психофизиологической) проблемы предложил современник Декарта, английский философ Томас Гоббс (Hobbes, 1588- 1679). По его мнению, человек — это естественное тело, обладающее мыслью и способностью создавать искусственные тела. Однако, согласно Гоббсу, мысль (которая, как и у Декарта, является синонимом любого умственного процесса вообще) происходит от телесных процессов, и поэтому ее изучение должно быть сведено к изучению различных движений тела и в теле. Так, в начале своего главного труда «Левиафан» Т. Гоббс определил мысль (включая ощущения, воображение и т.д.) как «ум» (подобие), то есть как субъективное явление. Объективно, в действительности, существуют только определенные телесные движения, которые имеют своим источником воздействие внешнего объекта на органы чувств: «Объект действует на глаза, уши и другие части человеческого тела и производит, в соответствии с разнообразием своих эффектов, различные умы. Источником всех явлений является то, что мы называем ощущениями (ибо нет ни одного понятия в человеческом разуме, которое не было бы первоначально произведено, полностью или частично, в органах чувств). Все остальное является производным от него».

Так, Т. Гоббс пытался объяснить наш образ мира процессами в нашем теле, возникающими в результате действия объекта (т.е. того же тела) на наши органы, но в этом взаимодействии образ как таковой теряет свое значение — это лишь «видимость», переживаемая только субъектом. Если довести эту мысль до логического конца, то окажется, что психическое (отождествляемое с образом) — бесполезный придаток физиологического, оно существует только для субъекта, то есть психическое — это эпифеномен. Точка зрения Т. Гоббса о том, что за каждым психологическим явлением всегда стоит физический процесс и что именно этот процесс необходимо изучать в реальности, разделялась значительным числом философов и психологов в последующие века. К этому времени психофизическая проблема была сведена к психофизиологической.

Так называемые вульгарные материалисты XIX века, немецкие философы Л. Бюхнер, К. Фогт и Й. Молешотт, считали, что мозг выделяет мысли так же, как печень выделяет желчь. Из правильного утверждения, что ни один ментальный процесс не может существовать без мозга, был сделан неадекватный вывод, что мышление можно изучать только путем изучения мозговых процессов. Логическим следствием этого вывода стали попытки устранить психологию как науку и заменить ее физиологией.

Такие эксперименты действительно проводились в нашей стране некоторыми последователями И.П. Павлова в 40-50-х годах. На печально известном «заседании двух академий» — АН СССР и АМН СССР — в 1950 году, посвященном проблемам физиологического учения И.П.Павлова, было прямо заявлено, что область психологии тождественна области физиологии высшей нервной деятельности; что особых психологических законов не существует; что признание специфики психики является «замаскированным» вариантом дуалистического решения психофизиологической проблемы и так далее.

Указанный вариант решения психофизических и психофизиологических проблем принято называть психофизическим параллелизмом, поскольку он предполагает сосуществование двух реальностей — физической, сведенной к физиологической (как объективной), и психологической (понимаемой как субъективная реальность) — так, как будто они соответствуют друг другу, не пересекаясь: как только событие происходит в одной реальности, оно тут же происходит и в другой. Однако рассмотренный до сих пор тип психофизического параллелизма можно назвать «материалистическим параллелизмом» (ниже мы отметим, что существует также идеалистический вариант психофизического параллелизма), поскольку во всех вышеперечисленных концепциях речь шла о субъективной реальности, действующей в соотношении с объективной реальностью как зависимый, производный продукт последней.

Субъективную реальность в этом случае можно сравнить с тенью, отбрасываемой реальным объектом, которая следует за ним повсюду и является реальностью, отличной от самого объекта, но зависящей от него, повторяя его контуры, форму и некоторые другие свойства объективного реального объекта. Поскольку субъективное (здесь отождествляемое с психическим) является — с этой точки зрения — лишь «отражением» объективного, только изучение объективных, т.е. физиологических, процессов может быть признано строго научным. Таким образом, позиция материалистического психофизического параллелизма неизбежно вела к физиологическому редукционизму в изучении психологической реальности — стремлению свести объект психологии к объекту физиологии.

Следует отметить, что представители некоторых психологических школ XX века, особенно психологи Берлинской школы (гештальтпсихология), разделяя в принципе позиции материалистического психофизического параллелизма, тем не менее, не решились окончательно перейти на позиции физиологического редукционизма и ликвидировать психологию как самостоятельную науку. По их мнению, процессы в феноменальном поле соответствуют процессам в мозге, которые в обоих случаях имеют «гештальтный» характер. Гештальт-психологи и многие другие авторы, придерживавшиеся решения проблемы, приведшей (в пределе) к физиологическому редукционизму, тем не менее, эмпирически исследовали «параллельный» физиологическому феноменальный мир, считая его «реально действующим», и не спешили ликвидировать психологию как самостоятельную науку.

В истории философии и психологии также существовала идеалистическая версия психофизического параллелизма. В частности, такой позиции придерживался философ XVII века Г.В. Лейбниц. В его монадологии, очень сложном философском учении, тело монады в некотором смысле является производным от ее ментальной (душевной) составляющей.

Согласно Г. Лейбницу, «вся Вселенная состоит только из простых субстанций, или монад, и их комбинаций. Эти простые субстанции и есть то, что у нас и у гениев называется духом, а у животных — душой…». Его позиция контрастирует со взглядами Т. Гоббса. Для последнего вся Вселенная состоит из тел, взаимодействие которых порождает духов — психические явления; для Г. Лейбница мир состоит из монад, сущность которых — способность действовать, и эта способность присуща только духу (душе). В письме к Т. Гоббсу от 13-22 июля 1670 года Г. Лейбниц прямо указывает на то, что реальное сознание, которое мы наблюдаем в себе, нельзя объяснить только движением тел: «Часто используемое вами положение — каждый двигатель есть тело — никогда не было доказано, насколько мне известно». И далее: «Если бы тела были без разума, движение не могло бы быть вечным».

Как же тогда тело и душа связаны в монадологии? Позиция Лейбница напоминает аристотелевское понимание души как энтелехии тела, т.е. как организующего принципа тела (поэтому он писал, что «душа изменяет тело»), но это не буквальное соединение (тем более единство) души и тела, а соответствие души органическому телу.

Чтобы объяснить это соответствие, Лейбниц вводит принцип предопределенной гармонии: «Душа следует своим собственным законам, тело также следует своим собственным законам, и они координируют себя в силу гармонии, предопределенной между всеми субстанциями, поскольку все они являются выражениями одной и той же вселенной». Душа и тело, таким образом, не являются одним и тем же, но действуют по своим собственным законам: душа — по законам конечных причин (т.е. судьбы), а тело — по законам действующих причин или движений, но ни одно из них не влияет на другое, поскольку они находятся в гармонии друг с другом. Тем не менее, как мы видели, в этой гармонии духовное в определенном смысле преобладает над телесным, а тело происходит от души.

Решение психофизической проблемы в духе параллелизма внутренне противоречиво: с одной стороны, психическое и физическое признаются двумя различными реальностями, с другой стороны, они находятся в «упряжке» друг с другом, в определенном согласии, только в материалистической версии психофизического параллелизма психическое является «тенью» физических процессов, в идеалистической — в определенном смысле наоборот.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Здесь темы рефератов по психологии

Читайте дополнительные лекции: