B.C. Соловьев: Учение о Софии. «Смысл любви»

Оглавление:

ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ СОЛОВЬЕВ (1853-1900), русский философ, поэт, публицист и литературный критик. Он родился в Москве 16 (28) января 1853 года, сын ученого и историка С.М. Соловьева, автора монументальной «Истории России с древнейших времен». По материнской линии он является дальним родственником украинского философа Сковороды. Окончив школу с отличием, он поступил на физико-математический факультет Московского университета, где проучился два года. Он учился на третьем курсе историко-филологического факультета и посещал лекции в Духовной академии в качестве волонтера. «Будучи с детства вовлеченным в религиозные темы, я прошел через различные стадии теоретического и практического отрицания с 14 до 18 лет», — писал он. После окончания университета в 1873 году у него было особое желание остаться на кафедре философии, чтобы подготовиться к профессорскому званию. В 1874 году он защитил магистерскую диссертацию — «Кризис западной философии». Диссертация была резко осуждена в «Отечественных записках» (1875, № 1), но в научных кругах она произвела самое благоприятное впечатление, и Соловьев был назначен преподавателем Московского университета по кафедре философии. Он читал лекции всего полгода: 31 мая 1875 года он был отправлен за границу «для изучения индийской, гностической и средневековой философии». Соловьев посетил Лондон, Париж, Ниццу и Египет. Он ретроспективно описывает мистический опыт, полученный во время этой поездки, который во многом определил его дальнейшее творчество, в поэме «Три свидания» (1898). В середине 1870-х годов первые значительные стихотворения Соловьева сопровождались развитием его философской мысли («Хотя мы вечно в невидимых цепях», «Ныне все явилось в лазури», «У моей царицы высокий дворец» и др.)

Большую часть 1877-1881 годов Соловьев провел в Санкт-Петербурге, где читал лекции в университете и на Высших женских курсах и готовил к печати свои программные философские и богословские работы «Философские основания чистого знания» (1877), «Критика абстрактных элементов» (1877-1880) (последняя была защищена как докторская диссертация) и «Чтения о человеке» (1878-1881).

Однако, осудив убийство Александра II народовольцами, Соловьев обратился к новому императору с настоятельным предложением помиловать убийц царя во имя высшей, божественной справедливости. Это вызвало крайне негативную реакцию официальных кругов (особенно К.П. Победоносцева), и, не желая подчиняться любым приказам, Соловьев решил оставить преподавательскую должность. Только восемнадцать лет спустя, незадолго до своей смерти, он прочитал серию лекций в недавно основанном Санкт-Петербургском философском обществе. Эти годы были чрезвычайно плодотворными: Соловьев занимался научно-теоретическими исследованиями по истории и философии религии (по его мнению, единственного «пути к истинной философии»), опубликовал десятки публицистических и литературно-критических статей, а в 1891-1900 годах его книга «Стихотворения» вышла тремя изданиями. В 1882-1888 годах он обратился в основном к религиозным и церковным вопросам, главные работы этого периода — Духовные основы жизни (1882-1884), История и будущее теократии (Исследование всемирно-исторического пути к истинной жизни) (1885-1887), Россия и Вселенская церковь (La Russie et l’Eglise Universelle . Paris, 1889).

Историософские искания мотивируют разработку Соловьевым конкретных политических проблем в трактате «Великий спор и христианская политика» (1883-1887) и двух изданиях (1883-1888 и 1888-1891) «Национального вопроса в России» (следует иметь в виду, что русская церковная цензура, обиженная лояльной позицией Соловьева к католицизму, категорически запретила ему затрагивать церковные вопросы). Среди них «Китай и Европа» (1890), «Из философии истории» (1891), «Византизм и Россия» (1896).

Нравственные и метафизические основы подлинного, богосознательного существования исследуются в последних философских трактатах Соловьева — «Смысл любви» (1892-1894) и «Оправдание добра» (1894-1897). Именно здесь наиболее полно представлена его доктрина «всеединства» и «цельного знания», отраженная в учении о «мировой душе» — Софии. В центре эстетической доктрины Соловьева было прозрение художника в соответствии с живой правдой мироздания, то есть с религиозным откровением. Многие его собственные стихи, такие как «Бедный друг», «Устал от путей твоих», «Милый друг» и «Вечная женственность», стали стандартными текстами раннего русского символизма, хотя Соловьев был принципиальным противником декаданса и ответил на «Собрание русских символистов» Брюсова (1894-95) насмешливыми рецензиями и язвительными пародиями. Иронический тон в целом был силен в его творчестве, о чем свидетельствуют его юмористические стихи, эпиграммы и пьеса-буффонада «Белая лилия» (1893).

Соловьев умер 31 июля (13 августа) 1900 года в селе Узкое под Москвой.

Идея всеединства

Итак, исходной концепцией теософии Соловьева является Божественное бытие. Она открывается нам непосредственно, через чувство. Поэтому не требуется никаких доказательств существования Бога: Его реальность не может быть логически выведена из чистого разума, но дается только актом веры. Установив таким образом существование Бога посредством веры или «религиозного чувства», философ переходит к рациональной дедукции содержания божественного бытия — не без некоторого противоречия с собственным утверждением, что это содержание дается только в опыте. Он характеризует божественное начало как «вечно всеобъемлющее» или как «одно и все». Это означает, что все сущее в мире заключено в Боге, ибо единство есть единство во множественности. Согласно Соловьеву, одно свободно от всего («абсолютное» буквально означает «отрешенное», «освобожденное») и, следовательно, определяется отрицательно по отношению к другому. В то же время оно не может иметь ничего вне себя и, таким образом, позитивно определено по отношению к другому.

Таким образом, в нем совпадают два полюса или центра: первый — свобода от всех форм, от всех проявлений; второй — порождающая существование сила, то есть множественность форм. Теперь первый полюс называется Единым, а второй — потенцией бытия или первой материей, которая таким образом входит в Абсолют как «его другое», как первый субстрат или «основа» Бога. «…Если высший или свободный полюс есть самоутверждение абсолютного первичного как такового, то для этого самоутверждения он логически нуждается в себе или в себе самом в своем другом, своем втором полюсе, то есть в первоматерии, которая, следовательно, должна пониматься, с одной стороны, как принадлежащая первому первичному….. С другой стороны, как необходимое условие его существования: он первый, он зависит от него».

Понятие первоматерии осмысляется философом в шеллингианско-шопенгауэрианских определениях — как сила, влечение, стремление, — восходящих к гностицизму и Да. Доктрина Бёме о «темной природе» в Боге, о бессознательной глубине Божества, из которой проистекает начало зла. Неразрывность двух полюсов бытия подразумевает, что Абсолют не может быть представлен иначе, как реализованный в материи; и что материя, в свою очередь, не может быть представлена иначе, как идея, как реализованный образ Единого. Оба полюса «вечно и неразрывно связаны….. Каждый из них является одновременно порождением и производством другого». Пантеистическая подоплека этой конструкции очевидна.

В «Критике абстрактных начал» Соловьев характеризует второй полюс Всеединства, т.е. первоматерию (также известную как Идея или Природа), как Все-бытие, в отличие от первого полюса как сущностно вездесущего. Главный тезис заключается в том, что Абсолют не может существовать иначе, чем реализованный в своем Другом. Такое понимание отношений между Богом и миром существенно отличается от христианской концепции сотворения мира. Всебытие — это мировая душа, которая, как основа всего мирового процесса, только в человеке «впервые получает свою собственную внутреннюю реальность, находит себя, осознает себя». Божественный элемент мира-души, т.е. Вседержитель, существует в дочеловеческом, природном мире лишь потенциально и получает актуальность только в человеке, хотя сначала он проявляется лишь идеально, в сознании, как цель и норма человеческой деятельности. Реализация этой цели является настоящей задачей всемирной истории как богочеловеческого процесса.

В «Чтениях о человечности Бога» философ пытается перевести на язык христианской теологии описанный им процесс саморазделения Абсолюта и дает собственную интерпретацию догмата о Троице. Он отличает Бога как абсолютную сущность от Его содержания (сущности или идеи), которое проявляется в личности Бога Сына или Логоса; воплощение этого содержания или идеи реализуется в мире-душе Софии, которая, таким образом, представляет собой третье лицо божественной Троицы — Святого Духа. «…Как Существо, отличающееся от своей Идеи, в то же время едино с ней, так и Логос, отличающийся от Софии, внутренне един с ней. София — это тело Бога, субстанция Божества, проникнутая началом божественного единства. Христос, осуществляющий или несущий в Себе это единство, есть как весь божественный организм, универсальный и индивидуальный одновременно, и Логос, и София».

Доктрина о Богочеловеке

Учение Соловьева о Богочеловеке занимает важное место в его религиозной системе. Его цель — интерпретация истории человечества и общей жизни. Для Соловьева Богочеловек — это единичное и универсальное существо, которое через Бога охватывает все человечество. Он выражает единство добра, истины и красоты. Для достижения цели человеческого совершенства Бог явил Себя в земном процессе истории в форме Богочеловека Иисуса Христа. «Своим словом и делом своей жизни, начиная с победы над всеми искушениями нравственного зла и кончая воскресением, то есть победой над физическим злом — над законом смерти и тления — действительный Богочеловек открыл людям Царство Божие».

Центральное место в учении Соловьева занимает идея «вселенского бытия». Последний рассматривается как сфера Абсолюта, Божественного, а реальный мир — как их самоопределение и воплощение (посредником между ними является так называемая Мировая душа или София, Премудрость Божья).

Другими словами, согласно Соловьеву, мир состоит из: Единство (социальный элемент) и материальный элемент. Этот элемент стремится к единству и становится им, когда соединяется с Богом. Такое становление всеединства и есть развитие мира. По Соловьеву, абсолютное всеединство (как совершенный онтологический синтез истины, добра и красоты) постигается только через целостное знание, которое представляет собой сочетание мистического, рационального (философского) и эмпирического (научного) знания. И это интегральное знание основано на мистическом знании: Вера в безусловное существование объекта познания; интуиция (воображение, которое дает истинное представление об объекте); творчество (реализация этого представления в данных опыта).

Согласно Соловьеву, мир проходит две стадии своего развития: природу и историю. Конечным результатом этого процесса развития является торжество Царства Божьего, так называемое «всеобщее воскресение и восстановление всех».

Человек является определенным связующим звеном между божественным и природным миром благодаря тому, что он является нравственным существом. Жизнь человека состоит «в служении добру, которое является чистым, всеобъемлющим и всемогущим». Тот, кто стремится к совершенству в нравственной доброте, идет к абсолютному совершенству». Соловьев обосновывает свою этику так: человек нравственен, когда он свободно подчиняет свою волю служению абсолютному добру, то есть Богу, и стремится к построению Богочеловеческого царства.

Исторический процесс для Соловьева — это сосуществование добра. В этом контексте он рассматривал проблему соотношения личности и общества. Он считал, что «общество — это увеличенная и расширенная личность, а личность — это сжатое общество».

Следует отметить еще одну особенность церковно-политических, а также философских и отечественных исследований Владимира Соловьева в 1980-е годы: при всем энтузиазме и психологическом пафосе философа, его построения носят некий утопический и слегка утопический характер. Владимир Соловьев действительно проповедовал преимущества римского католицизма. С другой стороны, сам он не перешел в католичество и не считал это необходимым. Более того. Фактический переход из православия в католичество он считал глубокой ошибкой и заблуждением. Он очень любил Россию и ставил ее роль в мире на первое место. Но здесь у него не было ни славянофильства, ни западничества. Не было абсолютно никакого мессианства, потому что все остальные народы, по его мнению, также участвуют в строительстве вселенской Церкви. А для Владимира Соловьева вселенская Церковь была скорее социально-историческим и космическим идеалом, который он трактовал весьма вольнодумным образом.

В конце жизни, потеряв веру в возможность осуществления мировой теократии, Соловьев пришел к идее катаклизматического конца человеческой истории, эсхатологии.

Космология Владимира Соловьева

Метафизика Соловьева выводится им из общего учения об Абсолюте, и здесь он своеобразно сочетает Шеллинга со Спинозой, вводя в некоторых местах элементы платонизма. В космологии, хотя ее основные принципы определялись его метафизикой, Соловьев был, несомненно, более независим и неоднократно пересматривал свои построения, и именно с космологией в наибольшей степени связано влияние Соловьева в позднейших исканиях русской мысли. Учение Соловьева о мировой душе, о Софии, по сути своей космологично. В то же время у Соловьева проблема зла и хаоса связана с космологией; эта проблема мучила его всю жизнь и особенно обострилась в последние годы жизни.

Две его книги — «Чтения о Богочеловеке» и «Россия и Вселенская Церковь» — важны для изучения космологии Соловьева.

Природа, согласно учению Соловьева, одновременно многообразна и едина. С одной стороны, есть начало разделения — пространство и время разделяют точки бытия. Многообразие в природе по сути является повторением изначального многообразия в сфере идей, и в этом смысле природа не отличается по своей сути от Абсолюта. Но недаром она является его «другой»; хотя в природе есть те же элементы, что и в оригинале, они находятся в ней в «неправильной пропорции»: взаимное вытеснение, вражда и борьба, «внутренний разлад» выявляют темную основу в природе, то хаотическое начало, которое характерно для «внефизического бытия». Силы, бушующие в природе, однако, не разрушают ее; природа сохраняет свое единство, хаос постоянно покоряется самой природе, которая в целом является истинным космосом. Таким образом, перед нами стоят две задачи: с одной стороны, понять возникновение реальной множественности, «вывести обусловленное из необусловленного», а с другой стороны, понять, что является условием единства в природе.

Мы уже знаем, что, по Соловьеву, одной идеальной множественности недостаточно для первозданного, которому (для проявления любви) необходимо именно реальное бытие. «Божественное существо не может довольствоваться вечным созерцанием идеальных сущностей — оно пребывает в каждой из них в отдельности, утверждая свое независимое бытие». Реальная множественность обязана своим бытием самому происхождению, внутренняя диалектика которого приводит к возникновению раздельности и, следовательно, расчлененности в реальном бытии. «Всякое существо, — пишет Соловьев, — теряет свое непосредственное единство с Божеством, получает для себя действие божественной воли и в ней обретает живую реальность». Они уже не идеальные идеи-существа, а живые существа, обладающие собственной реальностью. Начало самоиндивидуации, уходящее корнями в сферу божественного, таким образом, бесконечно.

Но реальная множественность не исключает единства природы — это единство реализует «мир-душа». Эта концепция «мира-души», впервые созданная Платоном, не сразу нашла свое место в христианской метафизике, но уже в средневековой философии она постепенно заняла свое исконное место в космологии, а начиная с эпохи Возрождения нашла много горячих сторонников, хотя и в резком отличии от механистического понимания природы, которое начало утверждаться в XIV веке. Соловьев, понятно, берет это у Шеллинга, но явно идет дальше него. «Мир-душа, — пишет Соловьев, — есть и Единое и Все — она занимает посредствующее место между множественностью живых существ и безусловным единством Божества. К этому формальному определению термина «мир-душа» добавляются характеристики, описывающие функции мир-души. Во-первых, «мировая душа есть живой центр всех существ, самый предмет бытия творения»; именно эту концепцию мировой души Соловьев передал ряду русских мыслителей. В то же время концепция мира-души уже используется Соловьевым в «Чтениях…» для объяснения фундаментального дуализма бытия.

Объединяя мир и сохраняя его в единстве, душа мира сама противостоит Абсолюту, а мир противостоит ей. «Мир-душа — двойственное существо: он содержит в себе и божественное начало, и смертное бытие, но, не будучи определен ни тем, ни другим, он остается свободным». Соловьев вводит этот момент свободы, чтобы показать, как дихотомия в Абсолюте трансформируется в дуалистическое противопоставление мира Абсолюту. «Обладая всем», мировая душа может хотеть обладать этим иначе, чем она обладает этим, может хотеть обладать этим от себя, т.е. как Бог. Но тем самым он утратил свою свободу по отношению к творению, утратил свою власть над ним. Единство вселенной распадается, мировое тело превращается в механическое собрание атомов; все творение подвергается суете и рабству разложения… по воле мировой души как единого свободного начала природной жизни … Свободное действие Мировой Души, мир, объединенный ею, отпал от Божества и распался на армию враждующих элементов.

Анализ произведения «Смысл Любви»

Таким образом, философ в своей книге пытается ответить на самый сложный вопрос: В чем смысл человеческой эмоциональной любви (которую он почему-то называет сексуальной любовью). И в первой части книги он убедительно доказывает, что смысл сексуальной любви, эмоциональной любовной страсти, никоим образом не может заключаться в простом продолжении рода. Соловьев, кстати, также разбирает философию, согласно которой эмоциональная человеческая любовь — это очень сложный вид естественного отбора, с помощью которого высшие силы (природа, Бог…) пытаются создать, породить сверхчеловека, гения, следующее звено в эволюционной цепи…..

Разбив эти философские понятия, Соловьев переходит к изложению и развитию очень интересной идеи: человеческая половая любовь предназначена не для деторождения, а ее смысл, ее суть — в полном преображении бытия, что Соловьев доказывает на протяжении всей книги очень интересно и довольно убедительно.

Автор исходит из того, что чувство любви — это высшее эмоциональное проявление человека. Что чувство любви — это то, что хотя бы на мгновение, но поднимает сознание человека над серой окружающей действительностью, как будто человеку показывают другой мир. Но почти сразу же чувство любви сменяется разочарованием, потому что (именно в частности) идеализация объекта любви нарушена. И почти каждый человек, несмотря на опыт ощущения любви, рано или поздно приходит к выводу, что любовь — это иллюзия, нечто ментальное и сиюминутное, то, чего не существует. Но автор не согласен с такой постановкой ответа! «…

Если рассматривать только то, что обычно является фактическим результатом любви, то мы должны признать ее как сон, который временно овладевает нашим существом и исчезает, не приступая ни к какому делу (поскольку деторождение не является фактическим делом любви). Но поскольку очевидно, что идеальный смысл любви не реализуется в реальности, должны ли мы признать его нереализуемым? Было бы совершенно несправедливо отрицать осуществимость любви только потому, что она не была реализована до сих пор: На самом деле в такой же ситуации оказались и многие другие вещи, например, все науки и искусства, гражданское общество, управление силами природы. Даже само чувственное сознание, прежде чем стать фактом в человеке, было лишь смутным и безуспешным стремлением в животном мире. Сколько геологических и биологических эпох прошло в безуспешных попытках создать мозг, способный стать органом для воплощения разумной мысли.

Любовь для человека все еще является тем, чем разум был для животного мира: она существует в зачатке или начале, но еще не в реальности. И если великие периоды мира, которые были свидетелями нереализованного разума, не помешали его реализации в конце концов, то тем более нереализованная любовь за сравнительно несколько тысяч лет, которые пережило историческое человечество, не дает нам права заключать что-либо против ее будущей реализации. Надо только хорошо помнить, что если реальность рационального сознания возникла в человеке, но не через человека, то реализация любви, как высшей ступени в жизни самого человечества, должна произойти не только в человеке, но и через него.

Всем известно, что в случае любви обязательно происходит определенная идеализация любимого объекта, который предстает перед влюбленным в совершенно ином свете, чем тот, в котором его видят посторонние. Я говорю здесь о свете не только в метафорическом смысле; речь идет не об особом в конкретной моральной и духовной оценке, а об особом в чувственном восприятии: влюбленный действительно видит, зрительно воспринимает нечто такое, чего не видят другие. Для него, однако, этот свет любви вскоре исчезает, но следует ли из этого, что он был ложным, что это была лишь субъективная иллюзия?»

Поэтому, утверждая, что любовь — это не иллюзия, автор пытается дать ей определение и смысл. И в первом подходе Соловьев пытается определить «половую любовь» как «жертву эгоизма», он утверждает, что главное зло эгоизма не в том, что человек признает за собой исключительное качество и высшую самоценность, по Соловьеву, человек как сосредоточие жизненных сил и уникальности имеет на это полное право.

На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».

Здесь темы курсовых работ по философии

Читайте дополнительные лекции: